В конце концов, ее муж — взрослый человек… и вполне может пропадать по четыре часа подряд без объяснения причин… по крайней мере, он так думает… и будет еще думать ровно столько, пока не вернется назад… Да и, если разобраться, что с ним… нет, скажем так, что даже с ним может случиться в родном дворце среди бела дня… сера вечера… черной ночи… когда кругом полно всяких бояр, придворных, прислуги, стражи, и разных прочих приживалок, которые только и ждут хоть какого-нибудь чиха от царской семьи, чтобы наперебой сказать "будьте здоровы" или вытереть им нос?.. Да если даже он и задержался у Граненыча, что с того… Кажется, такое обилие внимания к моей нездоровой персоне дурно отразилось на характере… Если в течение десяти минут вокруг меня никто не суетится, не пытается накормить, измерить температуру или поправить подушки, я чувствую себя покинутой… Кошмар… Я становлюсь мнительной, как эта… жена Василия… Елена Прекрасная…
Еще немного — и начну… начну…
Это…
Спать…
К неуверенному Сенькиному удивлению, исподтишка перебиваемому гнусненьким злорадным "так и думала", с наступлением утра милого в спальне не обнаружилось. Но не успела она сему факту возмутиться, удивиться или проявить еще какую-либо реакцию, как дверь гостиной слегка скрипнула, и по ковровой дорожке, ведущей к спальне, глухо зазвучали тяжелые, но осторожные шаги.
Серафима, не отрывая глаз от двери, нащупала и подняла с подушки фолиант и прицелилась.
В косяк постучали.
— К-кто там?.. — разочаровано опустился на одеяло несостоявшийся снаряд.
— Это я, Димыч, — раздался голос среднего брата Ивана. — Сима, лапа, окажи с утра пораньше деверю любезность: пни супруга в левый бок, он, сурок, уже полчаса как на смотр на плац опаздывает.
Сердце Сенька екнуло и пропустило такт.
— Дим, войди, пожалуйста, — спокойно, словно ничего не произошло, позвала его Серафима. — На поговорить по-быстрому.
— А… ничего, что я так?.. без фанфар?.. — засмущался вдруг Дмитрий-царевич.
— Входи-входи, — натянула она одеяло до подбородка.
Через пару минут Иванов брат, недоуменно хмурясь и пожимая плечами, быстро вышел, прикрыв за собой дверь, а царевна, растеряв остатки сна, смахнула одеяло… и была перехвачена сначала дядькой Елизаром — ее лечащим знахарем, потом Дуньшей с отрядом сенных девушек и с туалетными принадлежностями наперевес, а после — кухонной командой с завтраком.
Едва дождавшись, пока дверь спальни захлопнется за последним поваренком, Сенька выпрыгнула с кровати и принялась торопливо одеваться. С непривычки от резких движений и вертикального положения заполошно кружилась голова и бросало из стороны в сторону, но это было терпимо и, если верить дядьке Елизару и собственному опыту, скоро1 должно было пройти.
Платяной шкаф в дальнем углу комнаты распахнулся, и царевнина рука с сомнением зависла между рядами придворных нарядов, при надевании требующих ассистирования роты горничных, и старыми добрыми штанами и рубахой в углу, ввергающими одним своим видом эту самую роту в предынфарктное состояние.
Выбор был сделан в одно мгновение, и еще через несколько минут полностью готовая к самым коварным поворотам судьбы царевна уже вовсю рылась в объемистом малахитовом ларце, лихорадочно перетряхивая побрякушки и сувенирчики, скопившиеся за почти полгода их с Иваном странствий по Белому Свету.
Не то, не то, не то, не то…
Кольцо-кошка попробовало укатиться, но было перехвачено и мгновенно насажено на палец — некогда возиться…
Не то, не то, снова не то…
Окончательно растерявший лечебную силу перстень старого Ханса тускло блеснул древним серебром, был привычно-безнадежно примерян на два пальца и отложен направо, в быстро растущую кучу ненужных предметов.
----------------------------------------------------
1 — В пределах недели. Воспаление пневмонии, как гласил официальный диагноз, поставленный Елизаром — серьезное заболевание.
2 — Оказался слегка мал. А на один палец — велик. Нет в жизни гармонии.
----------------------------------------------------
Не то, не то…
Вот.
Приспособа, сделанная прошлым летом специально для подобных ситуаций ее троюродной бабушкой Ярославной, называемой отдельными малообразованными суеверными личностями "бабой-ягой".
"Иваноискатель".
На спиле ствола молодого деревца толщиной сантиметра полтора, сучком с вилкой на конце закреплялась неподвижно каплеобразная стрелка из сосновой коры. Но стоило только сучок слегка потянуть, как стрелка тут же приходила в движение и, покрутившись несколько секунд, словно шустрая гончая, острым концом указывала в сторону текущего местонахождения ее единственного и неповторимого.