- Чем обязаны?
- Директор Дамблдор… - начал было Люпин объяснять цель визита, но замолчал, некрасиво открыв рот. Со стены, подняв небольшой шторм, спланировал ДРАКОН.
Сложил крылья, с кошачьей грацией потянулся и почти не артикулируя, спросил странным завораживающим голосом:
- Мистер Люпин, какими судьбами?
- Я… Я…
- Решили навестить сына своих погибших друзей? Как это мило! И даже гостинчик принесли! Очаровательно! – потом посмотрел на коменданта и озабоченно спросил уже у него:
- Гостинчика не принес? А что принес?
- Зелья, - сухо, сквозь зубы ответил «комендант»
- Зелья, - протянул дракон, - а что мальчик болен?
"Комендант" отрицательно покачал головой.
- Тогда зачем ему зелья? Неужели вы хотите мне сказать, что этот милейший человек хочет отравить сына своих друзей? – продолжал глумиться Дракон.
- Хочет, - твердо сказал «Захария Смит».
- Я… Я не… Это директор, а у меня не было выбора. Мое проклятие…
- Проклятие говоришь? Что ж, было бы справедливо снять с тебя это «проклятие». Только мне кажется, что без него ты просто ничтожество. Вместо того, чтобы понять и приручить своего волка, ты всю жизнь его гнобил. Ты ведь даже не попытался узнать, чем ты обязан своему волку. Что ж, тебя ждет время занятных открытий, пора освободить твою зверушку от тебя, - зашипел, отбросив шутовство Дракон. Он дохнул не обжигающим, голубым пламенем на Люпина, и от того отделился полупрозрачный силуэт полудохлого изможденного волка. Зверь взвизгнул и пополз к дракону, забился к нему в ноги и затих.
- Не бойся, волчок, мы тебя вылечим. А ты ступай отсюда и дружка своего забери, - прогрохотал Дракон ошалевшему Люпину. Калитка замка снова открылась и оттуда пулей вылетел черный пес.
- Убирайтесь, пока мое терпение не лопнуло, - заревел ящер, и оба бывших мародера рванули к лодке. Люпин греб, как одержимый, и только тогда, когда Азкабан скрылся из вида, смог перевести дыхание.
Два человека в форме охранников Азкабана потрясенно смотрели на худенького подростка стоящего на коленях и гладившего, ставшего вполне материальным волка. Мальчишка упрямо сжимал губы и судорожно сглатывал непролитые слезы.
- Гарри, пойдем домой, - позвал нерешительно один из них.
- Вы идите, я посижу здесь немного и приду, - хрипло ответил подросток.
Глава 14 продолжение
Ему снилось, что он бежит по ночной поляне. Тело поет, и движения доставляют неимоверную радость. Головки цветов бьют его при беге по морде и одаривают разнообразными ароматами. Встречные зверюшки в страхе убираются с его пути, но они не интересуют его сейчас. Волк бежит на вершину холма. Достигает ее и устремляет взгляд полный азарта и силы на владычицу-луну. Вот она круглая, полная, светящаяся неземным светом. Зверь вытягивает шею и поет благодарственную песнь своей госпоже. Громкий вой наполняет округу, вселяя во всех суеверный ужас, кроме тех, кто может разделить с ним восторг и эйфорию полнолуния.
Люпин просыпается от своего крика. Как там сказал Дракон? «Время занятных открытий?" Да уж! Занятнее некуда. В магии он потерял почти что вдвое, не говоря уж о том, что просто человеческое тело слабо и подвержено всяческим заболеваниям и усталости.
Руки стертые в кровь, когда он греб, как сумасшедший, не зажили, как обычно, за пару часов, и сегодня доставляли некоторые неудобства.
Все пошло совсем не так, как он себе представлял. Сириус, так и не приняв человеческий облик, как только они сошли на берег, сбежал, нырнул в кусты и поминай как звали.
Нимфадора ушла. Оставила записку: «Извини, но больше я не чувствую к тебе того, что было раньше. Наверное это было все-таки временное помутнение. Прости и забудь!»
«Да и черт с ней», - подумал Люпин. Он сам порядком сомневался в том, что ему нужны эти отношения, но девица была настойчивой, и где-то зрело осознание того, что пора остепениться и обзавестись семьей, вот он и сдался.
А главное на месте, где всегда ощущался его зверь, теперь пустота, которую не заполнить ничем. Он нигде не чувствует себя в безопасности, нигде не чувствует себя дома. А сны наполнены ощущениями счастья, наполненности, цельности. Увы, теперь только сны.
«Наверное, прав был дракон. Я без своего зверя - полное ничтожество», - снова подумал Люпин.
Сейчас у него наконец есть все то, о чем он мечтал, но разве этого он хотел? «Бойтесь мечтать, ибо мечты иногда исполняются». - горькая истина встала перед ним во всей красе. А есть еще мысли о мальчике, несправедливо заключенном в Азкабан, которые вдруг стали такими яркими и беспощадными. Главным чувством Ремуса Люпина стало непритворное отвращение к себе, к директору Хогвартса, к убогим соратникам, ко всему, что раньше составляло его жизнь. Он заблокировал камин, установил защиту от сов и принялся глушить тоску привычным способом. Виски помогал ему на время забыться, заснуть и во сне снова и снова бежать по ночному лесу на вершину холма, где ждала его полная, прекрасная владычица луна.
Сириус Блэк не сошел с ума, как подумали многие, просто побывав на «той» стороне жизни, куда простым смертным хода нет, у него случилось что-то с памятью. Пропали все чувства и эмоции. Осталась одна, но всепоглощающая: он хотел выжить. Любым способом. Не смотря ни на что. Он не помнил ни былых привязанностей, ни крестника, ни директора, никого. Остались только смутные воспоминания о необычайной нежности к кому-то, но он не помнил к кому. Он бежал домой, в логово, в нору. Туда, где можно укрыться от всех.
Старый дом встретил его запущенностью и запустением. Древний домовик, скорчивший было презрительную гримасу, вгляделся в него и вдруг поменял свое отношение. Окружил беглеца заботой. Закрыл дом от любого проникновения. И Сириус успокоился. Он дома. Наконец. И потекли дни, незаполненные абсолютно ничем. Это устраивало Бродягу. Он не хотел возвращения воспоминаний. Только ел и спал, читал и снова спал. Без снов. Но постепенно откуда-то из глубины сознания стали всплывать непрошеные видения о каком-то мальчишке в нелепых очках. О его беззаботном смехе, о зеленых глазах наполненных восхищением и глубокой приязнью.
- Кричер! Скажи мне, что ты знаешь о мальчике лет пятнадцати, который носит очки.
- Это молодой хозяин, Гарри Поттер, но он не вступил в наследство, я слышал, его посадили в Азкабан. Он ваш крестник, – проскрипел старый домовик.