Девушка тут же выпрямилась и отступила назад, споткнулась о табурет и упала навзничь, ударившись затылком о пол. Перед глазами поплыли круги, а в ушах раздалась барабанная дробь.
- Нет-нет-нет, не пужайтесь, молодая барышня, - прозвучал крикливый панический писк у самого уха.
Маша тут же приняла сидячее положение и опасливо отползла от обладателя этого тонкого голоска. Это существо уже покинуло свое укрытие и стояло перед ней, нервно переминаясь с лапки на лапку. Оно было похоже на крысу ростом в полметра, стоящую на задних лапах. Зверек был одет в рубаху из грубой ткани, доходившую ему до щиколоток, и обут в деревянные грубо вырезанные башмаки. Над остроносой мордочкой блестел единственный рубинового цвета глаз. Место второго занимал рубец.
- Я хороший! – истерично пищало существо. – Вот, смотрите!
Оно протянуло к девушке свои маленькие, как у младенца, ручки с ухоженными ногтями, выделяющиеся на фоне общей неопрятности его внешнего вида.
- Видите?! Я хороший! Не нужно бояться. Меня бояться не нужно, - повторял зверек.
- Х… хорошо, - пересохшим ртом прохрипела Маша, и, прокашлявшись, спросила: - А ты кто?
- Я дух дома. Меня зовут Нашин. Я хороший. А как зовут тебя?
- Маша…
- О-о-о! Маша! Люблю, когда у кого-то имя походит на мое. Маша, Нашин. Нашин, Маша, - нараспев запищал он.
- Так значит ты – домовой?
- Да, я – домовой, - смущенно подтвердило существо и поспешно добавило: - Но я хороший! Хочешь чаю? Огородник мой тоже хороший, дает мне чай. Немного, но нам хватит, у меня есть про запас.
Домовой с необыкновенной для его маленьких ножек скоростью пронесся через комнату к комоду. Его передвижения сопровождались быстрым перестуком деревянных башмаков. Он порылся в нижнем ящике и так же быстро вернулся с бумажным свертком, протянув его своей гостье. Маша приняла свернутый клочок бумаги. Красный глаз-бусинка существа выжидательно таращился на нее. Мордочка его сияла от счастья. Девушка развернула сверток. Внутри действительно оказалось что-то похожее на мелкорубленные листки чая.
- Ой, что же это я?.. А кружки? А чайник? – домовой всплеснул руками и умчался по лестнице на второй этаж.
Сверху послышалась возня, звуки борьбы и визг. Дух появился на лестнице, шипя через плечо на кого-то позади себя:
- Никто не пришел. Откуда у нас гости. Я просто хочу попить чай. Один!.. Из двух кружек!..
Возвращался он медленно, аккуратно держа в одной руке видавший виды чайник, а в другой – две крошечные чашки. На вопросительный взгляд девушки, домовой неохотно ответил:
- Это мой брат, Гашин. Он… нехороший. Но он не помешает. Я его обманул. Я хороший и хитрый. Сейчас позову огневого, он согреет воду. Ой… А воды-то нет. Пустая моя голова… Я сейчас. Подождите. Только не уходите! Я быстро!
И он, подтверждая свои слова, вихрем умчался за дверь наружу. Оттуда снова послышался его приглушенный истеричный писк. Он вернулся мгновение спустя, шагая вперевалку и кряхтя от тяжести полного чайника. Подойдя к печке, домовой поставил чайник на пол и полез внутрь, что-то негромко приговаривая. Маша встала, оправила платье и подошла ближе, чтобы расслышать, о чем он шепчет.
- …Ну пожалуйста, Аркх. Ты все время спишь. Мне нужно-то чайничек подогреть и спи дальше. Очень нужно. Чаю хочется, - умоляюще стонал Нашин.
- Кхм… - привлекла внимание к себе девушка. – Если нужно подогреть что-то, то это же моя специальность! Давай сюда свой чайник.
Схватив с этими словами наполненную водой жестянку, она приподняла его над собой одной рукой, а свободную расположила под ним ладонью вверх. Крошечное усилие воли, и в потолок ударила струя пламени, скрыв руку с чайником и вызвав истеричный визг домового. Маша про себя поблагодарила Туони за то, что он научил ее защитному заклинанию. Без него она могла получить ужасные ожоги, а так – даже рукав платья не подпалило. Успокоив истошно вопящего Нашина, она разлила кипяток по чашкам. Домовой, все еще беспокойно поглядывающий на темную подпалину на потолке, заварил чай, и, посетовав на недостаток мебели, с диким скрежетом перетащил скамью от стены к печке. Причем сделал это с такой легкостью, что его недавние потуги с чайником показались Маше игрой. Усевшись, девушка долго не решалась отхлебнуть варева потустороннего существа, но суетливость домового в проявлении гостеприимства тронула ее. Чай оказался довольно вкусным. Правда, без сахара, и отдавал луговой травой.
- Простите, что ничего нет к чаю, - всхлипнул домовой. – Мельничный делал отличные булочки, но он сгорел два сезона назад. Молния попала. Я помогал тушить. Никто больше не помогал, и он сгорел.
Маше тяжело представлялось сказанное, но переспрашивать она не стала. Острый нос духа угрюмо уткнулся в чашку. Единственный глаз заблестел от проступившей слезы.
- А почему другие не помогали? – поинтересовалась девушка, стараясь сделать голос мягче.
- Они нехорошие…
Из-под лестницы послышалось тихое «мяу», и оттуда на свет вышел маленький, тощий котенок. Он осторожно подошел к девушке и домовому, уселся между ними, мяукнул еще раз и начал вылизывать черную шерстку с белыми подпалинами, похожими на седину.
- Ух ты! – воскликнула Маша. – Это Ваш котенок?
- Ну, выходит, мой. Его маму не забрали с собой люди, когда уходили. Она ушла жить тут рядом, в лесочек. А на днях слышу, кричит оттуда кто-то. Ну, думаю, пойду, погляжу, что там такое. Прихожу, значит, и вижу: братья Харид и Зарид, самые нехорошие в деревне нашей, убили эту самую кошку и лезут под камень за вот ним, - Нашин кивнул на котенка. – Ну, я их прогнал, а потом до вечера сидел его выманивал. Испугался очень, шипел, лапкой бил, но я его достал. Уж не знаю, где она нагуляла, но больше никого не было. Может, разбежались, а может, и проглотить их уже успели… Вот теперь ума не приложу, что с ним делать. Кормить мне его нечем. Он пытается на мышей в подвале охотиться, но маленький еще, да и слабенький от голода, - мордочка домового просветлела от пришедшей в голову идеи: - А заберите его с собой! Он погибнет тут! Выйдет поискать съестного из дома и Харид с Заридом его поймают.
Девушка посмотрела на исхудавшее животное и, ни секунды не сомневаясь, одобрительно кивнула.
- Как зовут-то его? – спросила она, протягивая руку, чтобы погладить котенка.
- Так… не назвал никто. Вот Вы его и назовите как-нибудь.
- Хорошо. А кто ты у нас? Мальчик или девочка? – Маша подняла котенка. Тот отнесся к досмотру флегматично, даже не перестал вылизывать лапку. – Мальчик! Как же тебя назвать?
Котенок мяукнул, напоминая о том, что ему неудобно производить вылизывание в висячем положении. Пришлось отпустить его на пол, погладив после по спине. На ласку кот отреагировал точно так же, как и на досмотр половых признаков.
- Назову тебя в честь твоего спасителя… Няшей.
Домовой подпрыгнул на месте, расплескав свой чай, и довольно взвизгнул:
- Люблю, когда у кого-то имя походит на мое.
Нашин уговаривал Машу остаться на ночь. Даже предложил ей свое место в верхнем ящике комода. Но она рассказала о друзьях, что ее ждут, и он вынужден был отпустить девушку. На улице уже было довольно темно. На черном небе тускло мерцали звезды. Маша, держа котенка за пазухой, стояла во дворе только что покинутого дома и смотрела вверх. Раньше она не замечала, что в этом мире есть звезды. Если верить Туони, то небо тут твердое. Тогда откуда эти мерцающие точки? Она пригляделась к самым крупным из них и заметила, что у них проглядывается рельефность. «Это же Маленькие луны! – восхитилась своей догадливости девушка. – Упало сверху пара метеоритов, они тут и решили, что небо твердое. Варвары». Преисполненная чувством превосходства над своими темными, суеверными спутниками и всем населением этого мира, она двинулась к рощице, сквозь деревья которой просвечивали огни костра. Оттуда ей навстречу уже выдвинулась спасательная команда в лице Роэла и юного некроманта, обеспокоенных ее долгим отсутствием. «Наверняка, Сирен сказал им, что все со мной в порядке, но они ж не послушают», - улыбнулась про себя Маша и помахала им рукой.
- Да говорю же, оно действительно твердое! – не унимался Туони.
- Ага, и в заброшенные дома нельзя заходить, - дразнила его девушка. – А я вот зашла, чай попила и новым спутником обзавелась, - она отщипнула еще мяса и положила его перед котенком, который хоть и уже наелся, но возможности пожевать не упустил.