― Ань, подойди, ― не приказал, а попросил Денис, не отрывая своего взора от фотокарточки в руках. Я подошла. В мои руки аккуратно легла фотография с изображением моей матери. — Твоя?
― Да, ― только и смогла вымолвить я. На глазах выступили слезы.
― Необычное в этой фотографии что-то есть?
Я пригляделась. Вроде нет. Все, как и обычно. Хотя одежда точно не матери.
― Одежда. Она такую никогда не носила. И мне кажется, что платье дорогое. На фото, правда, видно плоховато, но сумка точно брендовая.
― Ох, уж, эти женщины. Все сводится всегда к одному — к тряпкам, ― встал рядом со мной Богдан, тоже заглядывая в фото. ― Ну и что с вещами?
― То, что денег на такую одежду у моей матери нет! — зло выплюнула я. — Не все женщины ведутся на дорогие шмотки, но от телевиденья и интернета никуда не денешься, ― популярно я объяснила вульфену правду матку.
― Ладно не злись, мышонок, ― пошёл на попятную Богдан. — Откуда ты знаешь, что денег не было? Может мать, скрывала доход?
― Как только она пропала, я сразу обратилась в банк. Новых счетов, она не открывала. Со старых ― не снято ни рубля.
― А как же банк предоставил тебе сведения?
― У меня там работает подруга, разрешение суда мне не нужно.
― Я так понимаю ситуация не изменилась? ― почесал подбородок Богдан. ― Что делать будем? Есть мысли?
― А когда камера засекла мою мать?
― Так, сейчас, ― Соболев стал перебирать документы, откладывая ненужные в сторону. ― Насколько я помню, камера зафиксировала вход в клуб две недели назад. Ну да, точно, ― ткнул он пальцем в отчёт. — Как и говорил. Две недели.
― Две недели?! ― взвизгнула я.
― Да, ― как-то неуверенно произнёс Богдан. ― А что такое?
― Ничего особенного, если учесть, что мать Соколовой пропала десять дней назад, ― за меня ответит Соколовский.
― И что? Она не могла пойти в клуб? Хотя, она же в дурке лежа… ― заткнулся вервульф вовремя. — Прости.
― Это что же получается, это не моя мать? Но фото показывает обратное.
Взяв злополучную фотографию в руки, посмотрела ещё раз.
― Ничего не понимаю. Это точно она. Я не могу ошибаться.
― А она точно пропала? Может она скрывается? — предположил Богдан, но увидев моё лицо, больше к этому вопросу не возвращался.
― А кто-нибудь из персонала опознал женщину на фото? — включила я режим следователя. Всё-таки Богдан умудрился закинуть зерно сомнения в мою голову. А вдруг это двойник? — Если она часто бывала в клубе, значит, по крайней мере, бармен, вышибалы, должны ее запомнить.
― Да в том-то и дело что её никто не помнит.
― А как можно попасть к тебе в клуб?
― По приглашениям. По членскому билету. Ну, или как ты, ― не забыл подколоть меня Богдан, припомнив мне случай, когда я сделала мокрое дело около его клуба.
― Ты теперь будешь всегда вспоминать, как я пометила твою машину?!
― Пометила машину? ― удивился Денис. Упс! Похоже, он не в курсе. — Богдан? — в упор посмотрел он на мужчину. Воздух зазвенел, барабанные перепонки заныли.
― Денис, успокойся, все нормально. Я не претендую на твою зазнобу.
Слава богу, в этот раз хоть не стали мериться силой и только сверлили друг друга взглядами.
― Так, хватит тут показывать, у кого хвост круче, ― на всякий случай встала я между мужчинами. ― Думаю, что ужин стоит отменить и наведаться в клуб к Богдану.
― Съездим туда в любом случае, ― наконец-то Денис обратил на меня внимание, ― но поесть все же стоит здесь.
― Боюсь, что мне кусок в горло не полезет, если вы будете сверлить друг друга взглядом.
― Прости, Анют, ― притянул Соколовский меня к себе и поцеловал в макушку, как маленького ребёнка, ― у нас с Соболевым свои счёты и сейчас очень тяжело даётся перемирие.
― С чего это вдруг у вас перемирие?
― У нас общий интерес — ты.
― Я?! С чего это вдруг? — задёргался глаз, как только представила, что придётся отбиваться от обоих. Тут с одним еле-еле справляюсь, а если они вдвоем начнут околачиваться около меня. Чур меня, чур!
― Аня, в чём дело, ― вдруг засуетился около меня Богдан. — Ты чего испугалась?
― А что с покровительством? — не удержалась и всё-таки спросила. Вдвоём они не отвертятся от меня. Если начнут врать, сразу почувствую.
― А тебе ещё Денис не доложил? — удивлённо посмотрел Богдан на Соколовского.
― А что он должен был мне сказать? ― сразу ощетинилась я, предчувствуя, что новость меня не шибко-то и обрадует.
― То, что у тебя покровитель и защитник в одном лице.
Защитника поменять я не смогу, так как он на всю жизнь. А защитник у меня кто? Правильно Соколовский. Тада-да-даааам! Барабанная дробь!