И отцы-командиры были отцами ровно до того момента, пока в солдате не взыграет вольница и он не ослушается приказа, зачастую глупого и совершенно необъяснимого. Умных офицеров было катастрофически мало, скорее всего потому, что «их благородия» совершенно переставали тренировать свой мозг, получив возможность отдавать приказы, которые подчиненным нельзя обсуждать. Лепи, что ни попадя – все равно правду о себе не услышишь.
Понимая все это, убийца Анны, тем не менее армию любил, хотя бы за то, что там можно безнаказанно убивать, если тебе повезет. Ему не повезло – он вернулся домой так и не обагрив руки кровью жертвы.
Но, как ни странно, убийство Анны не было бессмысленным, она погибла не просто так. Убийца долго готовился, потом выжидал, а потом, впервые в жизни, смотрел, как меркнет божья искра в глазах жертвы. Ему понравилось.
* * *
Выходные мы с Сашкой и Лизой провели за городом. Вторая половина августа была еще теплой и мы решили на пару дней съездить в пансионат, который находился в чудесном сосновом бору на берегу красивого лесного озера.
Мама опасалась, что Лизавете еще слишком рано предпринимать такие путешествия и предлагала оставить ее у себя, но Сашка категорически отказался.
- Итак работаю допоздна, дочь совсем не вижу, так еще и выходные без нее? Ну, уж нет. – заявил он.
- Не волнуйся. - успокоила я маму. – Я за ними присмотрю.
- Ты присмотришь, как же. Сама первая и отчудишь что-нибудь. – не успокоилась мама.
Отчасти она была права, иногда мне в голову приходили совершенно сумасшедшие идеи, которые повергали в недоумение наших знакомых. Например, однажды, я вознамерилась провести ночь в женском монастыре. Правда, правда. И никто не смог меня отговорить.
Монастырь был очень старый, а попали мы с Сашкой туда на экскурсию. Водила нас по монастырю молодая монашка и очень толково рассказывала о его непростой истории. Я была возмущена тем, что услышала – в этом храме, оказывается, располагался клуб, в том – прачечная, здесь складировали зерно, а там держали скот.
- Сами они скоты, тот, кто все это делал! – возмущенно шептала я Сашке.
Он кивал, соглашаясь со мной, но его больше занимали всякие тупики, переходы и проемы в толстых, старинной кладки, стенах.
Экскурсия подходила к концу и тут монашка сказала, что некоторые мирские женщины по нескольку дней живут в монастыре, чтобы обрести покой и испросить у Бога чего-то для себя желанного. Именно в этот момент я и решила, что останусь на ночь в монастыре.
После долгих уговоров, поняв, что переубедить меня не удастся, Сашка с нашими друзьями отправились на берег ставить палатки, а меня монашка-экскурсовод повела в трапезную.
После еды мы вместе с ней отстояли вечернюю молитву, что оказалось для меня нешуточным испытанием, затем я исповедовалась у приходящего священника. Исповедь повергла меня в недоумение. Когда я опустилась на колени возле сидящего на стуле монаха, то почувствовала совершенно мирской запах перегара. Затем мне в руки легла брошюрка, в которой перечислялись все грехи вплоть до первородного.
Кстати, именно там я и узнала, что первородный грех – это совсем не тот грех, который совершили в раю Адам и Ева, вкусив запретного плода. Первородный грех – это тяга к грехам.
Я послушно стала перечислять свои грехи по книжке и оказалось, что действительно – есть грех. Чревоугодничаю? Да. Осуждаю ближнего своего? Да. Крашу лицо? Да.
Дело шло споро, пока я не дошла до греха прелюбодеяния.
- В этом не грешна! – решительно сказала я, отчеркивая ногтем нужное место на странице.
- Все мы грешны перед Господом нашим. – протяжно вздохнул священник снова обдав меня густым тошнотворным запахом.
- Может быть, но я в этом не грешна. – не отступалась я.
Монах посмотрел на меня внимательным взглядом и счел за лучшее поскорее отпустить все мои грехи. Укладываясь спать на вторую кровать в келье монашки-экскурсовода, я не удержалась от вопроса.