- Да искала я, везде искала, даже там, где его быть не могло! Мне этот галстук уже ночами снится!
- Я совершенно не представляю, как галстук вашего мужа мог бы попасть в руки Брынева. Кстати, посмотрите на фотографию, может быть вы видели этого человека? – детектив протянул мне черно-белый снимок, на котором был запечатлен молодой мужчина тщедушного телосложения с большими торчащими ушами.
- Это что, и есть Николай Брынев? – спросила я, с интересом рассматривая фотографию.
- Он самый. – подтвердил Илья Артемович.
- А где я должна была его видеть?
- Он навещал Анну в больнице. – коротко ответил детектив.
- Нет, я его никогда не видела. – вернула я фотографию.
- Скажите, Лариса Львовна, кроме того раза в клинике, когда с вами говорил следователь, вас в милицию больше не вызывали?
- Нет, а что?
- Странно. Вы не обижайтесь, но, если бы я вел это дело, то внес бы и вас тоже в список подозреваемых. По крайней мере, следователь должен был это сделать. – сказал Илья Артемович и пристально посмотрел на меня.
- Я что-то не поняла вашего юмора. – насторожилась я.
- А это совсем не юмор, это полноценное ведение расследования. Если вы подумаете, то поймете, что я имею в виду. – с нажимом сказал детектив.
Я последовала его совету и подумала, и пришла к неутешительным выводам.
- Выходит, что я тоже находилась недалеко от Анны в ночь убийства и вполне могла принести с собой в клинику галстук мужа. – медленно выговорила я, все больше пугаясь собственных слов.
Детектив одобрительно кивнул.
- Вы умная женщина, Лариса Львовна, с вами приятно иметь дело.
- Спасибо. – машинально ответила я. – Но какой у меня мотив? Вы можете мне сказать?
- Ну, это просто – убрать человека, который впоследствии может рассказать вашей дочери секрет ее рождения.
- Чушь, тогда мне пришлось бы передушить большую часть персонала клиники, а заодно и наших друзей – Маргариту и Виктора.
- Я уже говорил, что вы умная женщина. – повторил детектив.
- Минуточку, я не поняла, вы меня подозреваете или нет? – во мне закипал азарт, густо замешанный на страхе быть обвиненной в убийстве.
- Я – нет, а вот до следователя, наконец, может дойти такая мысль и тогда вам покоя не будет.
- И что же делать?
- То, что мы сейчас и делаем – искать настоящего убийцу. Если вы разрешите, я передам материалы на Брынева следователю.
- Зачем? – удивилась я. – Вы работали, добывали информацию, а теперь просто так отдаете ее в милицию?
- Мою работу вы оплачиваете, но мне не хотелось бы, чтобы вы тратили деньги еще и на милицейскую рутину. Пусть они потрясут Брынева за счет налогоплательщиков. – с улыбкой разъяснил мне Илья Артемович.
- Умно. – сказала я и неожиданно фыркнула.
- Что вас рассмешило, Лариса Львовна? – удивленно посмотрел на меня детектив.
- Мы с вами сегодня просто закидали друг друга комплиментами. – смеясь, сказала я.
- Это намного приятнее, чем грязью. – серьезно парировал Илья Артемович.
А он философ – этот детектив, подумала я, покидая кабинет.
Всю дорогу домой я так и эдак крутила в голове мысль о том, что меня могут так же спокойно записать в подозреваемые, как и Сашку. Причем, вряд ли можно рассчитывать на то, что какой-нибудь доблестный следователь всерьез решит разобраться в этом запутанном деле и положить на алтарь справедливости свои силы и время. Скорее они все это потратят на то, чтобы выбрать, кто из нас с мужем более подходит на роль «козла отпущения». Исходя из того, что на данный момент я – мать с грудным ребенком на руках, хватать и сажать они начнут Сашку. Этого допустить нельзя!
Конечно, Сашка не слюнтяй и не трус, он вполне способен защитить себя сам, а заодно меня и Лизавету вместе взятых, но почему-то к произошедшим событиям он сейчас относится без должного трепета. Спихнул дело адвокату и считает, что все проблемы решил. Я его отчасти понимаю – он знает, что не убивал и не хочет тратить на это свои душевные силы. Тем более, что дома в кроватке гулит такое очаровательное существо, как наша Лизавета. Понятно, что у него все мысли сейчас заняты дочерью.
Правда, если ему намекнуть, что меня могут заподозрить в убийстве Анны, то предсказать последствия даже я не берусь. Скорее всего он поднимет на ноги всех наших друзей и друзей наших друзей, чтобы прекратить это милицейское преследование. Но я ничего ему не скажу до тех пор, пока мне не будет предъявлено официальное обвинение.