- Бред какой-то! – возмутилась я. – Крадут людей и даже не задумываются, что им может понадобиться серьезная медицинская помощь.
- Я не крала. – глядя строго перед собой, упрямо сказала Света.
- Значит я крала? – ехидно спросила я, но ответа не последовало.
И что я к ней цепляюсь? Наверное, из-за собственного нервозного состояния. Цель моего спектакля была достигнута – мы вырвались из ненавистной усадьбы, но что будет дальше пока не поддавалось четкому анализу. Я собиралась действовать по обстановке, то есть неизвестно как, поэтому и нервничала.
На обочине промелькнул первый за всю дорогу указатель с названием поселка, о котором говорила Света. Мы свернули с узкой полосы асфальта и запрыгали по разбитой грунтовке, вспухшей засохшими кочками после весенней распутицы. Примерно километр мы скакали, как наскипедаренная лошадь, пока Света не вывела машину на остатки асфальта, сиротливыми островками покрывавшего центральную площадь поселка. Заправку я углядела сразу, значит и больница где-то здесь.
Света уверенно подрулила к высокому деревянному забору, крашеному выцветшей зеленой краской, и остановила машину.
- Это здесь. – сказала она, кивнув на забор.
Что за непонятная страсть в этой местности к высоким заборам? А может быть эта больничка по совместительству еще и психодиспансер? Мне решительно расхотелось добровольно идти за еще один высокий забор, но выхода не было. Я уже определилась, что мне потребуется в первую очередь – это телефон. Просто так, с какой-нибудь почты Света может не позволить позвонить, даже, если мне показалось, что она на нашей стороне. Остается больница, значит, нечего медлить!
Я вышла из машины и ринулась к воротам, прижимая к себе уснувшую в пути Лизавету. Сзади послышался звук сигнализации и дробные шаги Светланы. Против ожидания никто высокие и глухие ворота не охранял, а калитка была просто прикрыта. Я толкнула ее плечом и мы очутились в уютном больничном дворике, который можно было себе представить разве что во времена врача Антона Павловича Чехова. Вытянутый в разные стороны бревенчатый дом с мезонином, деревянное широкое крыльцо и резные наличники на окнах – чем не декорации к какой-нибудь пьесе?
Я стремительно поднялась на крыльцо, прошла в незапертые двери и очутилась в большой комнате, сплошь, от пола и до потолка, выкрашенной в голубой цвет разной степени насыщенности. Пол темнее, стены посветлее, а потолок нежно-голубоватый. Резко пахло сырой землей и геранью, видимо, ее только что поливали. Цветы на подоконнике выглядели сытыми и свежими. Войдя со света, я не сразу разглядела в полумраке комнаты низенькую полную женщину в белом халате. Она сидела за большим старомодным письменным столом и что-то писала в огромной амбарной книге, которая как нельзя лучше соответствовала интерьеру сельской лечебницы.
Орать дурным голосом здесь показалось как-то неуместно и я просто взволнованно спросила.
- Где у вас врач?
Женщина подняла голову, окинула нас внимательным взглядом и улыбнулась.
- Я и есть врач, что у вас стряслось?
Я решительно направилась в ее сторону и положила Лизавету прямо поверх огромного пухлого журнала.
- Вот! – сказала я, распахивая на дочери рубашечку.
- Ах, ты, Господи! – совсем уж по-деревенски схватилась за полные щеки докторица. – Что это с ребеночком такое?
- Я думала, что вы нам скажете, что это такое. – с нажимом произнесла я, понимая, что и здесь нам повезло.
Женщина откровенно растерялась и никакого, даже приближенного диагноза от нее ждать не приходилось.
- Температуру мерили? – ухватилась она за спасительный вопрос.
- Нет. – сказала я и ожгла Свету, топтавшуюся рядом, гневным взглядом. – У нас не было градусника.
Врачиха откровенно обрадовалась этому обстоятельству и ринулась куда-то по коридору с криком: «Я сейчас!». Мы остались одни. Не обращая внимания на маявшуюся в стороне Светлану, я оглядела помещение. То, что мне было так нужно, я обнаружила возле подоконника на массивной больничной тумбочке. Телефонный аппарат устрашающих размеров цвета слоновой кости. Трубкой, при желании, можно было отправить в нокаут здорового мужика. Оторваться от вожделенного созерцания допотопного средства связи меня заставил звук торопливых шагов по коридору. В комнату ворвалась давешняя врачиха в сопровождении высокой молодой девицы, тоже одетой в белый халат. Девица держала в кулаке, как свечу, медицинский градусник. Ошалело поведя на нас глазами, она кинулась к Лизе.
- Стойте! – крикнула я. – Ну не здесь же.
- Ой, да. – сказала врачиха. – Давайте девочку в отдельную палату.