— Что болит?
— Живот — слабо пискнула я, когда чуть отпустило
— Что сделать? Чем помочь? — и он протянул ко мне руки
— Не трожь меня! — выдохнула я и отпрянула от него
— Я позову целителя — озабочено сказал муж и выскочил из комнаты.
А я осталась в комнате со своей болью. А она меня отпускать, судя по всему, не собиралась. На этих болевых качелях мое сознание уже даже не отмечало, что твориться вокруг.
То что в комнате кроме меня еще кто то есть поняла по холодной руке на моем лбу.
— Она горячая — сказал женский голос — Что случилось?
— Мы поссорились и она ушла спать в эту комнату — сказал Трофим — А потом я услышал, что она стонет и прибежал к ней. Она пожаловалась, что болит живот. Не разрешила мне до себя дотрагиваться. Но ей очень больно и я решил сбегать за Вами.
— Понятно. А она не может быть беременной? — опять женский голос
— Не знаю. Она не говорила ничего… — такой растерянный голос Трофима
— Понятно. Принесите тазик с холодной водой и полотенце. Попробуем сбить жар, а дальше посмотрим
И через какое-то время я почувствовала на голове холодное полотенце. И опять болевые качели.
— Девочка — услышала я добрый женский голос — попробуй расслабиться и дай мне возможность тебя осмотреть. Иначе я не смогу тебе помочь.
Постаралась кивнуть. И она уловила мое желание сделать все, как она просит.
— Хорошо. Давай попробуй перевернуться на спину и начни дышать, чтобы расслабиться и тогда будет легче переносить боль.
Я легла на спину и старалась дышать, как мне советовали и попыталась расслабиться.
Получилось. Не очень, но получилось.
— Умница! Дыши, дыши! Давай я покажу, а ты улавливай ритм и присоединяйся.
И она задышала часто часто. Постаралась повторить. Не сразу, но получилось.
И правда немного отпустило.
А потом она задышала более глубоко и медленнее.
Я повторила.
— А теперь так и делай. То глубоко, когда отпускает, и часто, когда болит.
Я кивнула.
— И еще скажи ка мне девонька: ты беременна?
— Думаю да — выдохнула я
— Ясно! Позволишь мне осмотреть тебя?
— Да
Осматривала она меня молча. Ничего не сказала.
— Я дам тебе снадобье
Я кивнула.
Она вышла из комнаты и позволила войти Трофиму. Он кинулся ко мне
— Как ты? — спросил он меня озабоченно
Я промолчала. Да и боль вернулась…
— Я сейчас приготовлю ей снадобье. Оно снимет боль. Дайте мне воды. — вместо меня заговорила целительница
Трофим вместе с ней вышел за дверь, а я закрыла глаза и продолжала дышать, как научила меня эта женщина.
И вроде и правда немного легче.
Потом пришел Трофим и принес мне стакан со снадобьем.
— Марфушка, милая, выпей. Тебе станет легче — и правда переживает.
Я выпила снадобье и опять легла и закрыла глаза продолжая дышать.
Через какое-то время меня и правда отпустило и я смогла полностью расслабиться.
— Марфуш, тебе полегче? — озабоченно спросил Трофим, когда он услышал, что я задышала ровнее.
Я кивнула.
— Ты беременна? — задал он вопрос, который его очень волновал
— Думаю да
— Почему мне не сказала?
— Не успела — криво ухмыльнулась я
— Прости! Можно я перенесу тебя в нашу спальню
— Нет. Я здесь буду
— Тогда я останусь с тобой
— Тебе завтра на службу. Иди в свою комнату ложись отдыхай. Мне уже лучше
— Нет, родная! Я тебя не оставлю. Тем более целительница сказала поить тебя снадобьем через каждые два часа.
— Оставь здесь. Сама пить буду.
— Нет уж! Я обязан о тебе заботиться и буду заботиться.
— Спасибо. Уже позаботился.
— Прости! Давай ты сейчас отдохнешь, а поругаешь меня, когда тебе станет легче.
Он меня побьет, а я его поругаю!
Какая прелесть!
Я закрыла глаза и постаралась не видеть больше Трофима.
Мне стало легче и я уснула. Но сон опять был тяжелым.
Потом была опять боль внизу живота, потом я чувствовала горячий поток, потом не помню.
И опять я проснулась от прохладной руки на лбу.
И опять этот мягкий голос с сочувствием
— Прости, девонька, не смогла я спасти дитя твое! Но будут у тебя еще дети. Будут!
А меня опять волна жара накрыла. Так я всю ночь и пропрыгала то в забытье, но в явь. Ничего я не соображала. Боль прошла, но жар держался.
Помню Трофим меня поил чем-то и опять забытье.
Окончательно пришла в себя я уже в нашей спальне.
Все случившееся казалось дурным сном.
Вот только в голове фраза всплыла: «Не смогла я спасти дитя твое». Руки сами на живот легли, а из глаз потекли горькие слезы.