Вот и Серафима в свое время зелье «на привлекательность» изготовила. Вреда в нем нет.
Если кто это зелье выпьет и у него перед глазами интересующий его объект будет, но его вдруг тянуть к нему начнет. И он сразу заметит, какой привлекательный человек перед ним.
Месяца хватает, чтобы они сами разобрались нужны друг другу или нет.
Это она заместо средста для привораживания изобрела. Привораживать она тоже умеет, но не береться.
— Не нужен мне грех на душу — говорит — Когда по нормальному люди между собой разобраться не могут, а тут наведенные чувства. Это и со смертельным исходом быть может. Нет, нет, нет! Сама не делала и тебе не советую. Но научить научу — задача у меня такая. Я тебе Все знания передать обязана.
Ну так вот, к девице вернемся.
Утром, когда та проспалась, отдала ей бутылочку Серафима, инструкции четкие дала: в питье подлить и чтобы, когда выпьет ее первую увидеть должен. Иначе к другой и привяжется, если не она сама перед ним будет.
Подхватила девица бутылочку да подол и понеслась козочкой прыткой парня привораживать.
Даже поблагодарить забыла.
Серафима только хмыкнула ей в след.
Позже, правда, прибегала.
Благодарила.
Кружева искусные подарила. Знатной кружевницей девка оказалась.
Да не об этом сейчас.
А Серафима через филина следила за ней. Парень перекинулся после питья на младшую сестру.
Мамка сначала повыступала малость, да в конце концов и согласилась тоже.
А девка огонь оказалась. От кавалера своего всех девок местных и нет — отгоняла. А парню льстило такое внимание: мелкая, а бойкая.
Действие снадобья давно прошло, а парень все с нею был.
Однако, то ли повзрослела девка, то ли и правда влюбленность прошла и глаза ее открылись, только надоел ей этот мамин сыночек.
Прибегала опять
— Пусть отстанет!
— Что опять травиться, вешаться и топиться будешь? — спросила ее Серафима
— Прости меня Ведунья Лесная! Глупая была. Не видела истинного лица его. Говорила мне сестра, а я как помешалась — тяжко девка вздыхала. — Я уже и не рада. И другой мне нравиться парень. Очень. — и покраснела.
- А мне что делать прикажешь? — напустилась наигранно на нее Серафима, ну марку же держать надо — Зелья мои крепкие! Сама видишь.
— Помоги бабушка! Век благодарна буду! Прошу убери его от меня! А то он уже и сватов заслать грозится!
Девка то не плохая оказалась, просто дурь в голову впустила.
— Смотри у меня! — погрозила пальцем Серафима — Еще раз с такой просьбой придешь — в зашей вытолкаю! Думай хорошенько, прежде чем чувства ненастоящие на другого человека навешивать! А ему не тяжело было думаешь? Он, между прочим, тоже мучается!
В общем отчитала ее Серафима как и положено, но средство дала.
Есть капельки, как сказала Серафима их еще и до Оляны варили, они человеку как глаза на жизнь открывают. Вреда не принесут.
А парень, если ничего в жизни своей менять не захочет после них — его дело.
А то, что взглянет на жизнь не мамкиными глазами, а своими — это точно.
И замолчала Серафима, вспоминая те события.
— Ну и чем там все закончилось? — не выдержала я
— Ох егоза, нетерпеливая! — рассмеялась Серафима — Не совсем пропащий парень оказался! Стал своей головой жить. И женился удачно. Семья у него крепкая и дружная. Детей пятерых народил. Четверо мальчишек, да дочка, любимица его, младшая. Рукастый мужик оказался, жена хозяйственная. А мамка его глупая, вначале лезла к ним все, да поставил он ее на место. Теперь радуется и с внучатами нянькается. А девица та тоже замуж вышла, но в другом селе живет теперь. И у нее все более менее. Нрав ей мешает иногда бешенный. А так кружевница знатная. К ней за кружевами из других сел и из городов приезжают. Вон и мне периодически в благодарность присылает. Помнит наказ мой!
17
Много у Серафимы разных историй было, вот она мне на своем примере все и объясняла.
На своем, да на Олянином. Ее учебу тоже передавала.
Вообще то по зельям, мазям, настойкам и примочкам книга была. Ее вели все хозяйки этой земли заповедной.
Древняя книга. Очень. Поэтому сколько веков этой книге — уже никто и сказать не может.
Только записи все, как вчера сделаны. Почерк разный, обороты речи отличаются. Листов в ней — не счесть. Такое же количество рецептов. А самое поразительное, что каждая новая Ведунья могла внести свои дополнения или усовершенствования в тот или иной рецепт и места для этого в книге всегда найдется именно под тем рецептом, с которым она работает. Поэтому и под одним рецептом есть огромное количество пометок разными подчерками, а некоторые в первозданном виде используются веками…