А почему, собственно? Не это ли кратчайший путь к переменам? Пусть даже он будет стоить ей анонимности.
Нет. Пока нет. Слишком свежа еще боль, через которую ей довелось пройти.
Голос Брэнда вернул Ширли к действительности.
— …Иногда мне кажется, что всю эту статистику кто-то придумывает. Собственно, такое уже бывало в истории, почему бы снова не подтасовать факты?
— Что вы имеете в виду?
— Я задаю себе вопрос, правда ли, что большинство женщин-заключенных хотят получить конкретную работу и участвовать в различных социальных программах, типа борьбы с распространением наркотиков…
— Нет, неправда.
Глаза Брэнда расширились от изумления — слишком категорично прозвучал ее ответ. А потом сузились — он стад внимательно скушать. Изучать. Пытаться понять.
— …Неправда, мистер Мэрфи. Большинство этих женщин — матери-одиночки. Они никогда не были замужем, многие родили детей, сами еще не выйдя из детского возраста. Они не оканчивали школу, и больше половины этих женщин выросли в семьях, где кто-нибудь сидел или сидит в тюрьме. Члены их семей преступали закон либо не знали закона всю свою жизнь, и нынешние просто повторяют цикл. Многие из них прекрасно понимают, по какой дороге они идут, — они мечтают изменить хоть что-то, но не знают как. А другие выходят на свободу после первого небольшого срока и чувствуют, что теперь им придется жить самостоятельно, но они не умеют жить самостоятельно! И они вновь нарушают закон и возвращаются за решетку. Для них это облегчение. В тюрьме не нужно принимать самостоятельные решения.
Ширли умолкла, чтобы перевести дыхание, и наткнулась на вопросительный взгляд Брэнда.
— Откуда вы столько знаете, Ширли?
— Я же говорила вам, я много читала. Изучала этот вопрос.
Брэнд недоверчиво покачал головой.
— А… ПОЧЕМУ вы его изучали?
Ширли нервно сглотнула и посмотрела на свои пальцы, плотно переплетенные и слегка побледневшие от напряжения.
— У меня есть… подруга, которая находилась в заключении.
Эта ее ложь вряд ли была больше, чем ложь самого Брэнда. Потому что то, с какой страстью он говорил о реформе, выдавало и в нем лично заинтересованного человека, а не только политика, озабоченного количеством голосов избирателей.
— Вы часто с ней разговариваете? С вашей подругой? Впрочем, это не так уж и важно…
Она насторожилась. Брэнд Мэрфи производил впечатление вихря, смерча, урагана, человека действия — но никак не человека, который способен отступить, бормоча под нос «не так уж это и важно».
— В каком смысле — неважно?
— Мне нужно найти кое-кого… Скажите, когда вы читали материалы по этому вопросу, вам не попадались анонимные статьи, написанные одной заключенной?
Она на секунду потеряла дар речи, и этого Брэнду Мэрфи вполне хватило для того, чтобы вновь впиться в нее подозрительным взглядом.
— Думаю…да.
Брэнд нахмурился.
— Нужно было обратить на это внимание. Ее исследования — это самое полное и интересное изложение проблем, да еще и изнутри. Она предлагает реформы, которые сократят количество рецидивов. Не либерализацию системы, но реальные решения, вроде программ профессионального обучения и профессиональной аттестации. Эти программы будут стоить денег, но в конечном итоге начнут работать. Разумеется, не все ее идеи безупречны, но это не так уж и важно…
В груди молодой женщины бушевала буря эмоций. С одной стороны — опасение, что Брэнд разгадает ее шараду, с другой — радость и гордость, что он заметил и оценил ее статьи, с третьей — надежда, что однажды что-нибудь все же изменится к лучшему…
Брэнд внезапно наклонился вперед и оказался так близко от нее, что Ширли невольно отшатнулась.
— Слушайте! Вы можете встретиться со своей подругой?
Паника сдавила горло так сильно, что Ширли едва не закашлялась.
— Н…нет, вряд ли. Мы… потеряли друг друга из виду.
Его разочарование было очевидно. Брэнд откинулся назад, устало запустил пальцы в шевелюру и взъерошил ее.
— Конечно. Это было бы слишком просто. Придется все-таки продать душу…
— В каком смысле?
— Мой сегодняшний собеседник. Он — большая шишка в правительстве штата. И он гарантирует мне проведение моего проекта через сенат — но только в обмен на то, что я поддержу его проект.
— Так это же… хорошо?
— Хорошо? Ну да, в каком-то смысле. Глаз за глаз. И не считая того, что его проект направлен исключительно на то, чтобы выжать еще больше денег из бедняков и обогатиться самому.