― Рота, подъем! ― скомандовала я.
Федор не шелохнулся, а Гоша повел бровью и двинул хвостом в знак приветствия.
― Ну, знаете ли!.. ― возмутилась я и потрясла этого нахала за плечо. ― Федька, вставай, на работу пора!
― Ну, еще пять минут... ― пробормотал он и повернулся на другой бок, но застонал и открыл глаза. ― А, это ты, ― не сразу узнал он меня спросонья.
― Федя, да у тебя температура, ты весь горячий, ― сообщила я ему, потрогав лоб. ― А, ерунда, простудился, наверное. Вода в речке была холодная. Гоша соскочил с кровати, он зевал во всю пасть и аппетитно потягивался.
Федор подставил палец и ногу для медосмотра. Палец выглядел хорошо, а вот нога мне не понравилась. Рана все еще кровоточила, ступня опухла и покраснела.
Стараясь не шуметь, мы с трудом преодолели коридор и лестницу. Федор тяжело опирался на мое плечо, прыгал на одной ноге и скрежетал зубами. Я воровато оглядывалась по сторонам и гнала от себя видения, что будет, если Глаша выйдет из своей комнаты на первом этаже, узреет нашу компанию и поинтересуется мотивацией моих действий. Мои подозрения в подмене паспорта в первую очередь падали на нее, и мне очень не хотелось оправдываться перед коварной домоправительницей. До флигеля добрались в полном изнеможении.
Задняя дверь домика была забита доской. Пострадавший рыболов уселся на ступеньки крыльца, отдохнуть, а я, выбиваясь из сил, подтащила рюкзак. Под чутким руководством туриста, я нашла в его багаже топор, и буквально через двадцать минут возни, мне удалось вскрыть дверь, отделавшись лишь парой заноз.
У запасливого Федора в рюкзаке был и фонарик. Светя под ноги, я вошла в пустой дом. Несколько комнат флигеля находились в аварийном состоянии, прогнившие доски пола угрожающе прогибались подо мной. Мусор, паутина, сухие листья в углах свидетельствовали, что сюда давно никто не заходил. Я пристроила у стены спальник, дотащила Федора и собралась умыть руки, но вспомнила, что мой гость и Гоша остались без ужина.
Бодрой рысью мы с Гошей добрались до летней кухни. Дяди Осипа уже не было, но на столе стоял обычный набор: молоко и ломоть хлеба. Гоша опустошил свою миску, и мы вернулись к флигелю.
Ночь уже давно вступила в свои права. В лунном свете пейзаж казался черно-белой фотографией. Где-то у реки резким голосом кричала ночная птица.
Федор разметался на спальнике, он хрипло дышал и весь горел.
― Федь, попей молочка... ― предложила я по доброте душевной, но он не откликнулся, видимо, крепко спал.
Только я собралась покинуть флигель, как турист судорожно вздохнул и пробормотал длинную фразу. Из его монолога я вычленила лишь два словосочетания: «Лизавета, сиди дома» и «А-а-а, Шайтан».
Быстрее ветра я долетела до своей светелки и заперлась изнутри. Гоша радостно скакал вокруг меня, думая, что мы играем в догонялки. Привалившись к стене, я обливалась холодным потом.
Откуда Федор знает про Шайтана? Неужели, это он утопил Мустафу? За что? Что он здесь делает? А вдруг черти у водяной мельницы ― его рук дело?
Задремать удалось лишь под утро, но ненадолго.
Гоша тащил с меня одеяло и тыкался мокрым носом в руку, которая свесилась с кровати.
― Ты чего так рано? ― взмолилась я.
Пес скребся в дверь и скулил.
― Не надо было на ночь наедаться, ― ворчала я, влезая в джинсы и свитер.
Получив свободу, Гоша со всех ног бросился к флигелю.
Федор лежал на полу рядом со спальником и выглядел плохо. Как говорят, краше в гроб кладут. Только притронувшись к нему, я поняла, что он еще дышит, но температура, видимо, перевалила за отметку 40 градусов.
Слава Богу, из трубы летней кухни валил дым.
― Дядя Осип, пошли скорее! ― заорала я, влетая в избу. ― Гоша человека нашел во флигеле! Он сейчас умрет!
Дядя Осип, как был в белом фартуке и колпаке, помчался вслед за мной к домику. По дороге мы встретили Глашу. Увидев наши растерянные лица, она, не спросив ни слова, присоединилась к нам, и все втроем мы ввалились в дверь флигеля.
― Да-а-а, дела... ― потер подбородок дядя Осип, рассмотрев тело на полу. ― Доктора надо, а то умрет.
― Ну, помрет и помрет. На все воля Божья, ― рассудила Глаша.
― Куда ж мы его денем, ― испугалась я. ― В ореховый шкаф поставим?
― Ладно, ждите меня здесь, ― велела домоправительница и, припадая на одну ногу, поспешила в сторону большого дома.
Мы с дядей Осипом стояли столбом посреди комнаты, не зная, что делать.