Путь из столицы был неблизкий, сперва четыре с лишним часа на поезде до Тун-Эйтэна, потом еще непонятно сколько на автобусе. Граф Грейсток забрался в такие отдаленные места, что добраться до него мог только тот, кому действительно очень нужно. Как мне к примеру.
Смеркалось. Я стояла посреди вересковой пустоши, которая на исходе осени не внушала ничего, кроме отвращения и понимала, что мне еще топать и топать. Грейстока я практически ненавидела. Автобусы до Корбина не ходили. Он вообще располагался в отдалении от всех оживленных трасс, словно бы в насмешку над такими неудачниками как я. Теперь предстояло тащиться до замка пешком, с чемоданом. Примерно две мили.
Почему я не умерла еще в автобусе?!
Идти до замка оказалось достаточно тяжело, чтобы настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Джинсы испачканы едва не по колено, чемодан изгваздан целиком, да и разило меня как от скаковой лошади в конце забега. Выгонят. Точно выгонят, наплевав на то, что насчет меня заранее договаривались.
Глядя на серую громаду нависающего над морем замка, я как никогда почувствовала себя маленькой и ничтожной. Родовое гнездо графов Грейстоков одним фактом своего существования в нашем мире как будто ставило меня на приличествующее место. На свет еще не появились ни мои родители, ни родители их родителей, а замок Корбин уже был исщерблен ветрами и дождями, и под его кровлей выросло не одно поколение графов Грейстоков.
И вот явилась я, жалкая букашка по сравнению с этой древней крепостью и теми, кто населял ее на протяжении веков.
Жалкая и чудовищно грязная букашка.
— Неплохой склеп для упыря, — пробормотала я и направилась к воротам.
А как вообще стучатся в ворота замка, если нет тарана?
Оказалось, прогресс не стоит на месте, а в воротах есть небольшая дверь в человеческий рост, которую и открыли, когда я позвонила в кнопку звонка рядом с ней. Не сразу, конечно открыли, спустя минут десять, за которые я успела передумать все на свете, вплоть до того, что дома нет никого, и мне придется идти обратно к автобусной остановке.
Пешком.
Снова.
Лучше смерть!
Дверь мне отворила рыжеволосая женщина в желтом платье, и какая-то… без возраста что ли. Сперва мне показалось, будто она пылает. Лучи заходящего солнца как-то странно преломились, отразились от металлических полос на воротах… Словом, иллюзия была странная и почему-то повергла меня в благоговейный трепет.
— Вы мисс Лэйк, я полагаю, юная леди? — осведомилась женщина и только по ее глубокому грудному голосу я сообразила, что все-таки ей за сорок.
— Я… Да! — выпалила я, надеясь на наиболее благоприятный для себя исход.
Я хотела внутрь! Уже не ради работы, я просто хотела свою постель, ванную и ужин! Если я стану гостьей в замке, меня ведь этим обеспечат, не так ли? Ну, должен же быть целый настоящий граф воспитанным человеком.
— Меня зовут миссис Кавендиш, — чинно представилась женщина, чуть склонив голову на мгновение. — Я домоправительница милорда. Входите, мисс Лэйк.
Есть!
— Думаю, сперва вам нужно немного передохнуть и привести себя в порядок, — заметила миссис Кавендиш, которая наверняка успела в мельчайших подробностях разглядеть мой плачевный вид. — Чуть позже накроют обед. Вы отужинаете с милордом или в своей комнате?
Я призадумалась. А вообще вежливо отказываться ужинать с хозяином дома? Вдруг это какое-то страшное преступление, после которого меня выставят за порог? Но если так, зачем предлагать? Вдруг граф меня убьет прямо за ужином? Или нет?
Вообще, было любопытно посмотреть вблизи на настоящего живого дворянина. Определенно новый опыт в моей жизни, раньше любоваться на таких персон мне приходилось только по телевизору.
Домоправительница с завидным долготерпением ожидала моего ответа.
— Э… Наверное, я буду ужинать с милордом, если никого не стесню, разумеется, — наконец-то сдалась я под натиском отчаянного любопытства.
— О, разумеется, нет, — отозвалась вполне дружелюбно миссис Кавендиш. — Вы доставите нашему хозяину огромное удовольствие, присоединившись к нему за трапезой. К нам нечасто заглядывают гости, поэтому каждый визит — праздник.
Подозрительно все это. Ну, ладно, граф решил уехать от суеты, но он богат, у таких не может не быть друзей. Родственники всех мастей, однокурсники — почему они не осаждают неприступную крепость, в попытке урвать кусок пожирней?