Она ещё горит, Полынь-звезда…
Мы ждём весны,
Живём цветеньем осени,
Нам в радость стынь и синие снега,
И налитыми грезим мы колосьями,
И скошенной травы сухими остьями
Приветим полдень, падая в стога.
Так в чём оно,
Твоё предназначенье?..
Наш волчий век,
Наш вол, наш волкодав
Не понял, не усёк – не угадал
Ни нас с тобой, ни предостереженья
Чужих планет,
И пепельно пуста,
Дрожит огарком вербного куста
Надежда на хотя бы утешенье…
И теплится, чадит в бреду затменья
Твоя беда –
Твоя Полынь-звезда…
Иззябший сад…
Здесь только ты и небо.
Здесь шум ночной в согласье с тишиной
В кострах угасших бедствует,
И нет бы
Поверить нам,
Что осень – Боже мой! –
Всего лишь тень, скользнувшая нелепо,
Заблудший дождь, загрезивший весной,
Окно в ночи, прищуренное слепо…
А вовсе
Не преддверье
В мир иной…
Всё лучшее мы просто так,
Задаром,
Привыкли, получаем, не ценя:
Рассвет, восход,
Закат к исходу дня,
То, что пылает маревом и жаром
Над плавнями,
Над этим руслом старым,
Где, распрямляя свой горбатый рост,
Ногами в воду окунулся мост,
И отражённым искрятся пожаром
Лиманы,
И на паперти речной,
Не выбрав между жизнью и мечтой,
Уходит с дождевой ночной водой
В песок любовь,
Что нам даётся даром…
Сухой листвы
Осенний жёлтый ворох,
Не обретя ни счастья, ни любви,
На шёпот перейдя, на хриплый шорох,
Теряя нить в дремотных разговорах,
Когда ни разбуди, ни позови –
Шуршит себе,
Всё воздыхает горько,
Что осень – видишь? – ветрена и зла,
И холодна, и вовсе не мудра,
А летних дней –
Их было столько… столько!..
Что нам теперь достанет до утра
Чадить золой
Иссякшего костра.
Старею…
Конечно, старею!
Глупею, болею… терплю.
Что раньше умел – не умею.
Что прежде любил – не люблю.
Уже не имеет значенья
Ни скорбной слезы истеченье,
Ни груз недомученных дум.
Вот только б грехов отпущенье…
Да сам себе нравоученье
Читает оглядчивый ум.
И всё ему в чудо –
И ряска
Пруда, что оброс и зарос,
И выводок уток клювастых,
И дятел в подштанниках красных,
И вечер – по летнему ясный
И тихий,
Как этот погост…
Тебе приснилось, надо мной сбылось,
И нет душе ни крова, ни пристанища!
И потому так остро и так ранящее
Вздыхает зимний ветер, гол и бос.
И гнёт его к земле больной вопрос –
Как дым печной, он стелется и тянется:
Ну вот – уйдёт зима, а что останется
От вросших в снег дождей и летних рос?
Плодливы беды!.. И нестойкий лёд
Подтает, обнажив рубцы и язвы,
И даже что-то сдвинется, но разве
Земля очнётся, разве зацветёт?..
Она, скорей всего, продолжит бег
Вслед за тобой – среди кометной пыли,
Случайных айсбергов,
В глухой и тёмной силе
Тех чёрных дыр,
Где всё чужое – грех…
Где, не простив, нас всё-таки любили –
За дым,
За дождь,
За прошлогодний снег…
Дурная мысль ушла, но след останется
И будет ждать тебя – и крив, и крут…
Но что с тобой, с душой твоею станется,
Когда, взлетев, она опять обманется –
Ну пусть всего на несколько минут!..
Ещё недокалечена природа,
И мир живой пока не изведён,
И старая перечица – свобода,
Не углядев через полымя брода,
О бедствиях совсем иного рода
Трубит
С тобой почти что в унисон.
Но в синеве нетронутых отрогов,
В краю небес
Туман полуседой
Уже витает хмарью снеговой,
Встревоженный
Твоим согласьем с Богом
При вечном разногласии с собой…
Глухая осень –
Бренность и успенье…
Люблю твои замшелые стихи!
В них нет ни направляющей руки,
Ни назиданья нет, ни наставленья:
Усохших трав белёсое явленье,
Под утро иней, по ночам прогляд
Оплывших звёзд, опавший листопад,
Что стал ковром, прилипчивым и грязным,
Всю ночь с тобой толкующим
О разном,
Но более всего – о сотворенье
Спасительных и радужных надежд,
Из тех,
Которым будущего нет…
Душа – не знаю, тело – бренно,
А жизнь – да что там говорить! –
Ну, до нелепого мгновенна:
Спешит, сбивая в кровь колена,
Боясь не внять, недолюбить,
Недоуслышать, недовникнуть
В ту немоту, где старый клён
Скрипя дописывает книгу
Любовей, судеб и времён.
И всё летят,
Летают,
Тают
Резные письмена-листы,
И отдыхая погибают
Ветвей артрозные персты.
И хмель ложбин твоих,
И поросль
Лебяжьих трав,
И два крыла –
Зачем они? – их сберегла
Любовь для нас,
И всё же порознь,
Поврозь и порознь – ты и я –
Уже за краем бытия
Стоим –
И высь нас ждёт и пропасть,
И кто-то шустрый тычет пропуск,
И завершает вечна мгла
Свои небесные дела.
А для хотенья – возлюбим терпенье!
Ляжет прохлада, но ближе к ночи.
Очи раскроет луна-вдохновенье,
Да и поможет, хотя и не очень.
Надо мечтать, но не слишком сильно.
Грезить, но так, чтоб не застить очи.
Вот и роса на горячий ковыль, но
Только уже в завершенье ночи.