Но это не так. Я знаю, я чувствую, потому что Никита не искал меня все эти годы. Просто дал уйти, устав от непонимания. Начал новую жизнь. Ещё успешнее, чем ранее.
Без меня.
Поднимаю глаза на шатенку, которая смотрит на нас с непониманием. Терпеливо спрашиваю:
– Какого цвета лентой перевязать?
– Жёлтой! Нет…
Запинается, оборачиваясь к спутнику. Заискивающе улыбается, растягивая на губах милую улыбочку, больше похожую на оскал опасной хищницы.
– Никита, ты какой цвет предпочитаешь?
– А?
Он словно отмирает. Вздрагивает, поднимая на меня свой проницательный спокойный взгляд. Елозит по моему лицу, цепляя морщинки от усталости под глазами и минимум косметики.
Хмурится.
– Какой цвет?
Обращается уже ко мне.
– Вероника, неужели забыла?
Я упираю глаза в столешницу и прикусываю губу, стараясь не выдать своего нервного напряжения.
Забыла ли я? Боже, да конечно же, нет.
Как я могла?
Никита был моим первым и единственным мужчиной. Самым лучшим и невероятно любимым. Поэтому он и стал моим мужем всего спустя три месяца после знакомства. Я знала о нём всё. Могла вскочить с утра пораньше, чтобы приготовить ему его любимый омлет с помидорами. Всегда провожала на работу, собирала контейнеры с едой, чтобы он не питался в дешёвых столовых и ждала до позднего вечера его возвращения.
И конечно я не забыла, какой его любимый цвет.
– Зелёная лента закончилась.
Вздёргиваю подбородок, отпихивая моток глянцевой ленты цвета молодой листвы второй рукой, роняя её на пол. Изображаю на лице самое страдальческое выражение.
Вот, пусть так. Маленькая месть, а всё равно приятно.
– Возьмите оранжевую.
Любезно протягиваю катушку с яркой лентой его спутнице. Замечаю, как по породистому лицу Антонова ползёт раздражение, и мысленно упиваюсь этим.
Прекрасно ведь знаю, как ненавистен ему этот оттенок. Пусть радуется. Подарок же.
– Ой, да, давайте!
Девушка хлопает в ладоши, принимая от меня громоздкий букет, составленный по всем правилам флористики, и торжественно вручает его мужчине. Хлопает нарощеными ресницами, переходя на какой-то интимный шёпот:
– Это тебе, дорогой.
– С какой стати?
Никита хмурится. Втягивает со свистом раскалившийся воздух и переводит грозный взгляд на меня. Он не привык получать букеты, равно как и дарить, считая цветы ничего не значащей травой, которая не приносит никакой пользы.
Хотя он так считал раньше. Пять лет назад, будучи в браке.
Равнодушно пожимаю плечами, отходя в сторону.
Продолжаю наблюдать за немой сценой, чувствуя какое-то горькое сожаление.
Мне ни разу не доводилось дарить мужу цветы. Он отлично знал, что я устала от ведения домашнего хозяйства и хотела бы попробовать себя в каком-нибудь бизнесе, но всегда противился этому. Слышать не хотел о флористике, считая выращивание цветов и составление букетов пустой тратой времени.
Считал, что место женщины – у плиты и в детской комнате, а по ночам – в спальне, не больше.
Наверное, поэтому у нас ничего не вышло. Загнанная в угол постоянной глажкой его фирменных рубашек и приготовлением обедов, я просто не могла дышать свободно. В спальне начались проблемы, а регулярно приходящие месячные и отсутствие крохотного продолжения рядом добавляли мне ещё больше нервозности. Осознания, что всё идёт не так.
Но вот теперь он здесь, держит в руках составленный мной букет гладиолусов, и я вижу, как он начинает медленно взрываться, не смотря на присутствие новой девушки рядом.
– Регина, объяснишь, наконец?
– Ну, ты же подписал этот контракт с японцами? Вот, поздравить тебя захотела.
Шатенка трясёт завитыми кудрями, соблазнительно улыбаясь, и кладёт изящную ладонь на мужское плечо. Чуть наклоняет голову, стараясь выглядеть при этом ещё сексуальнее, как восковая кукла.
– Не подписал.
Рычит, обращаясь ко мне.
– У меня возникли кое-какие проблемы из-за бывшей жены.
Пронимает меня горящим, каким-то ядовитым взглядом.
– Это замечательно, что ты попалась на моём пути именно сегодня – не придётся тратить время на твои поиски. Вероника, мне нужно с тобой поговорить. Прямо сейчас.
На мои поиски он не хотел тратить время?
Говорит это с таким пренебрежением, как будто речь идёт о ничего не значащей вещи. Старой футболке, например.
Наверное, в системе ценностей Антонова я всегда стояла именно там – где-то между выцветшей, но уютной футболкой и детским велосипедом, отдающимся в груди ярким воспоминанием.