Он намеревайся расстаться с ней без лишних сцен и надеялся, что она позволит ему с достоинством удалиться. Но нет, за несколько недель, проведенных ими врозь, она набралась уверенности. Его план сбежать, не причинив ей боли, был загублен.
– Тут не о чем говорить, – сказал он по возможности сухо.
– Моя любовь ничего для тебя не значит?
Ее горькое выражение лица говорило о том, что его уход причинит ей сильную боль.
– Ты только думаешь, что любишь меня, а на самом деле...
– Я люблю тебя по-настоящему.
– Ты так думаешь... – упрямо твердил он, не находя слов.
– Точно так же, как ты думаешь, что до сих пор любишь Аманду Джейн?
– ДУМАЮ? – Он впервые повысил голос. – Думаю? Я точно знаю, что люблю ее. И всегда буду любить. – Не успели эти слова вырваться, как ему тут же захотелось взять их назад. Дело было не в том, что они не соответствовали действительности – очень даже соответствовали; но мученический вид Джанны подсказывал, что лучше бы было сдобрить пилюлю спасительной ложью, что, собственно, и входило в его намерения.
– Я не пытаюсь занять ее место, Ник. – Ее ясные зеленые глаза заглянули в его. – Я знаю, что это не удастся никому и никогда. Но ты скорбишь по ней уже пять с лишним лет. Может быть, хватит? – Не получив ответа, она добавила: – Или ты собираешься провести остаток жизни в одиночестве?
Его планы на будущее не шли дальше решения очередной встававшей перед ним проблемы. Тем временем проблемы нарастали, как снежный ком. Сейчас ему не хотелось все это обсуждать.
– Ты ведь и Коллису говорила, что любишь его?
Она схватила его за руку.
– Говорила, но это было совершенно не то же самое.
Он вырвался. Джанна не оставляла ему другой возможности, кроме бесславного бегства.
– Ты уже в разводе?
– Нас разведут через две недели.
Он распахнул дверь и крикнул с порога:
– Вот тогда и поговорим.
Пробка от шампанского высоко взмыла в прозрачный осенний воздух и упала посреди сада Лифорт-Холла. Джанна и Пифани, подняв бокалы, ждали момента, чтобы осушить их в честь новобрачных. Одри и Эллис, сыгравшие свадьбу несколькими неделями раньше, в «Соколином логове», широко улыбались Уоррену и Шадоу.
– Хло всегда хотелось иметь отца, – заявила Шадоу, глядя ясными глазами на Уоррена..
– Теперь он у нее есть, – с гордостью сообщил Уоррен и повернулся к гостям. – Я ее удочеряю.
– Чудесно! – воскликнула Одри.
К ней присоединились остальные.
Джанна была счастлива за брата: его дела шли превосходно. Его имидж и личная жизнь нисколько не пострадали от недавнего кризиса. Пресса гонялась за ним еще ретивее, чем прежде; узнать его мнение стремились самые могущественные деятели. Однако у Уоррена не закружилась голова: он по-прежнему заботился только о будущем Англии, серьезно относился к своему членству в палате лордов и почти никогда не пропускал голосования.
– За Шадоу и Уоррена! – провозгласила тетя Пиф, когда бокалы были наполнены. – За постоянство их любви!
Хрустальные бокалы встретились над столом с мелодичным звоном. Потом Уоррен обнял Шадоу и поцеловал ее так крепко, что эту сцену вырезали бы из репортажа, если бы и здесь торчала телевизионная бригада из тех, что почти неотступно следовали за Уорреном. Джанна зажмурилась, представив себе, как Ник заключает ее в объятия при аналогичных обстоятельствах. Ее развод вступил в силу уже несколько недель назад, а от Ника по-прежнему не было ни слуху ни духу. Иного она не ожидала: сцена в ее кабинете, которую она непрерывно проигрывала в памяти, стала жирной точкой в короткой истории их отношений.
Он ее не любит! Надо отдать ему должное: он никогда не утверждал иного. Это она вновь и вновь повторяла, как сильно влюблена. Он же в итоге пренебрег этим. Для него имела значение только его работа. И Аманда Джейн.
– Ты – следующая на очереди, – прошептала ей тетя Пиф.
Джанна снисходительно улыбнулась. Во время своего последнего посещения Мальты Ник отдал дань вежливости и навестил тетю Пиф, заронив надежду на свое возвращение. – Вам с Ником на роду написано быть вместе.
Джанне отчаянно хотелось в это верить, однако действительность была совсем не такова. Ее жизненная стезя просматривалась уже вполне отчетливо, и на ней не было следов Ника: ей предстояло стоять у руля гостиничной сети, основанной тетей Пиф. «Голубой грот» пользовался таким успехом, что Джанну постоянно донимали предложениями открыть такие же отели на Коста-Эсмералда и на Менорке.
Дворецкий ввез на тележке свадебный торт – выбор Шадоу, ее любимую «Шоколадную погибель». Уоррен подмигнул Джанне и подошел к ней.
– Я несколько раз пытался дозвониться Нику в Атланту, – сказал он, – но он не отвечает на мои звонки.
Джанне хотелось крикнуть всем в лицо: хватит о Нике! Впрочем, они не виноваты в том, что ее рана еще слишком свежа, чтобы спокойно разговаривать на эту тему.
– Видимо, он слишком занят на новой работе, – стараясь казаться равнодушной, сказала она.
– Кстати, насчет новой работы: я слышал, что Коллис преподает теперь в Дорхемском университете. Какое падение!
Джанна не разделяла снобизма брата. Она считала, что, кроме Оксфорда и Кембриджа, есть и другие вполне достойные высшие учебные заведения.
– Два дня назад он женился, – сообщила брату Джанна.
– Перестань! – Уоррен рассмеялся и оглянулся на Шадоу.
– Я серьезно. Аннабел Свортмор стала миссис Коллис Коддингтон Пемброк.
– Из нортумберлендских Пемброков, – добавил Уоррен. – Откуда тебе это известно? Я нигде не читал об этом.
– Я приобрела его долю нашей собственности в Минера-Мьюз. Он не смог ее выгодно продать, а ему требовались деньги на женитьбу и переезд.
Уоррен изучающе посмотрел на сестру.
– Его брак тебя огорчил?
– Нет. – У нее была другая, более сильная причина для огорчения – отсутствие вестей от Ника.
Шадоу поманила Уоррена и попросила помочь ей разрезать торт. Джанна наблюдала за ними, радуясь, что брат обрел счастье. Одри принесла Джанне бокал с шампанским.
– Такси почти готов к собачьей выставке в Афинах.
Джанна пила шампанское, испытывая благодарность к Одри, отвлекавшей ее от неприятных мыслей. Собачий ортодонт, порекомендованный Джанной, исправил щенку прикус, а многочасовая дрессировка подготовила его к выступлению на ринге. Джанна скучала по Такси, потому что он был связан для нее с Ником, однако знала, что ему гораздо лучше с Одри. Та обожала песика и почти не спускала с него глаз – сейчас он находился на втором этаже, где можно было спокойно подремать, – боясь, как бы и с ним не случилась какая-нибудь неприятность.
– Хочу поблагодарить тебя, – голос Одри стал серьезен, – за то, что ты вернула Иена. Все эти годы Пиф была добрым ангелом для меня и всей нашей семьи, а мы ничего не могли сделать, чтобы ей помочь. Ты совершила такое большое дело! – Одри поцеловала Джанну в щеку.
Джанна крепко обняла ее и долго не выпускала из объятий. Одри редко проявляла свои чувства, даже оставаясь с кем-либо с глазу на глаз, однако после смерти Реджинальда она все больше оттаивала.
– Пойдем, посмотрим на Хло, – предложила Одри. – Уверена, что Такси тоже готов проснуться.
Они поднялись наверх кратчайшим путем – по лестнице, предназначенной для слуг, – и быстро достигли спален. В недавно приспособленной для Хло детской няня Форсайт одевала девочку в белое платьице с кружевами.
– Я купила его в Париже, – гордо сообщила Одри. – Мне нравится роль бабушки. – Она забрала малышку у няни и осторожно взяла ее на руки. – Надеюсь, у тебя будет много братиков и сестричек.
Хло засмеялась, с ней заодно засмеялась Одри.
– Ты слышала, Джанна? Хло сказала «баба». – Поворковав с ребенком, Одри потребовала: – Скажи «тетя Джанна».
Тетя Джанна? Джанна стояла как громом пораженная. Значит, ее, как и тетю Пиф, ждет деловитая жизнь, лишенная личного счастья? Еще несколько минут назад Джанна полагала, что смирилась со своим положением, но сейчас, глядя на Хло на руках у Одри, испытала невыносимое желание иметь собственного ребенка. Ребенка от Ника.