— Для детей что можете предложить? — Фрол гладит Марусю по спине.
Дочка поставила локти ему на грудь и не сводит влюблённых глаз.
— Ты суп-пюре любишь? — спрашивает Фрол её.
— Не-а, — вертит Маруся головой, — мороженое хочу.
— А с молоком единорога? — прищуривается Фрол.
— Единорога?! — серые глаза дочери округляются от восторга. — Буду!
— И котлеты из мяса дракона, хорошо? Две штуки, — лепит Фрол, не моргнув глазом.
Маруся согласно кивает головой.
— Берём, — подтверждает Фрол заказ и откладывает телефон. — Маруськин, налей водички.
Дочка с готовностью бросается к раковине, подвигает табуретку и наливает воду из фильтра в свою кружку. М-да, дуры мы бабы. Но до чего же хорошо! Я ловлю взгляд Фрола. Он подмигивает мне. Всаживаю себе в бедро иглу и присоединяю шприц. Морщу нос — лекарство не из приятных.
Маруся подносит Фролу стакан воды и с нежностью смотрит, как он пьёт.
— Декабрь... — гладит она его по волосам. — Мокрый такой! А ты останешься у нас ночевать?
— Хотел бы, да мама меня на матрас к себе не пускает.
— Так ты же лежишь уже, — разводит руками Маруся.
— Ну это пока, — Фрол тяжело вздыхает.
— Мама, — Маруся упирает руки в бока и смотрит на меня укоризненно.
Сейчас она — вылитый Фрол. Перевожу взгляд с одного на другого. Маруся повторяет по слогам:
— Ма-ма.
— Маруся, нельзя пускать к себе в постель первого встречного! — призываю я дочь к морали.
— Декабрь не первый встречный… — Топает Маруся ногой и подбирает слова: — Он это… ну, это… Избранец, во!
Фрол поднимается с матраса, встаёт перед Марусей на одно колено и целует ей руку:
— Благодарю вас, принцесса!
Раздаётся звонок в домофон. Кайла заливается лаем. Для доставки еды слишком рано. И я знаю, кто это. Оглядываюсь в поисках своего мобильника. Я его даже из сумки не доставала. Батарейка села, наверное. Отсюда и гость на пороге.
Домофон настойчиво продолжает звонить. Фрол идёт открывать дверь, а у меня даже нет сил подняться. Вечер мне уже не кажется таким милым.
Глава 5
Рита
— Кайла, сидеть! — командует Фрол.
Собака замирает у входа в комнату. Хлопает дверь, но Кайла будто превратилась в памятник самой себе.
— Я правильно попал? А, Маруся, привет, — Никита явно растерян. — Простите… А с кем имею честь?
Красивый, как Киану Ривз, Никита — мой бывший однокурсник, коллега и хозяин клиники, пользуется успехом у женщин не меньше Фрола. Но, скорее, за изысканность манер и речи, чем за рельефный торс.
— Здрасьте, дядя Никита! Это мамин парень! — хвастливо вставляет Маруся, кивая на Фрола.
Не удивлюсь, если я уже уволена.
— Ритин парень. — подтверждает Фрол, оставаясь инкогнито. Похоже, его вполне устраивает заявление дочери. — А я с кем имею честь?
— Никита Смехов…
— Мама с ним работает, — звонким голосом докладывает Фролу Маруся про моего босса и с недавнего время «парня». После вмешательства спевшейся парочки, скорее всего, бывшего.
— Не знал, что у Риты кто-то есть, — растягивает слова Никита. — А сама она где?
Мне хочется спрятаться под плинтус.
— Проходите, собака не тронет, — Фрол сама гостеприимность. — Если не боитесь заразиться. Мы тут всей семьёй на карантине.
— Семьёй?
— Дядя Никита, а у меня обезьяна есть! — хвастается Маруся. — Микки! Микки! Иди сюда.
Микки, отложив недоеденное яблоко, слезает со стула и бежит к двери. По дороге шимпанзе отвешивает Кайле лёгкий подзатыльник, но та сидит, как статуя.
С тех пор, как год назад мы возобновили с Никитой общение, я не приглашала его домой. Всякий раз у подъезда отказывала ему в чашке чая таинственно улыбаясь. Конечно! Ведь у меня муж, собака и обезьяна, а Никита знал только о дочери. Должна быть в женщине загадка!
— Рита Сергеевна, моё почтение, — Никита с интересом скользит взглядом по комнате и останавливает его на мне. — А у вас тут мило. Белые обои, чёрная посуда. Прямо, как в песне.
— И тесно, как в хрущёвке, — добавляет Фрол. Он довольно улыбается за спиной поверженного без драки соперника. — Надо загород перебираться. Поужинаете с нами?
— Спасибо, я сыт! — через плечо роняет Никита, прожаривая меня взглядом до степени well-done.[1] — Рита, ты почему трубку не берёшь? Я сорвался с работы, а ты!..
— Прости, Ник, продрыхла весь день! Похоже, я надолго прилипла. Спасибо, друг приехал помочь, — говорю так, будто за спиной Никиты не полуголый амбал в моём розовом полотенце, а монах-францисканец.