Стандартная роба узника, умный взгляд и приятное серебро в волосах. Хмыкнув на заключённого, Веном с пинка вынес массивную дверь, словно пушинку, в коридоре уже вовсю бесновалась сирена, что тревожно горела. Хрустнув шейными позвонками, Миша направился дальше по коридору, безразлично ломая кости и шейные позвонки агентам ЩИТа, симбиот вышел аккурат к оружейной, подключившись в автономной системе камер, Веном распахнул все двери и шлюзы.
Новые мысли о неком мастере и его связи с Каримом не причиняли боли, и Веном мог спокойно размышлять. Анализируя ситуацию, он до сих пор не понимал, зачем? Но, смотря на ситуацию с иной стороны, он увидел себя, что мечется тут и там, словно неприкаянный призрак, и это бесило нашего симбиота. Бессилие, злоба и яд, что заполняли весь разум, медленно разъедали личность, что и так была едва стабилизирована. Отбросив мнимую гуманность, Веном начал равнодушно всех убивать, на миг забыв о ценности жизни, потеряв своих девочек, он пытался забыться в кровавом угаре. Агенты были не виноваты, но таков их долг, каждый из них в любой момент может лишится жизни, встретив очередного монстра, и, видимо, сегодня этот момент таки наступил. Честь и хвала людям, что отдают всех себя своему долгу, работе и родине, но сегодня просто не их день! Угрюмо бродя по коридорам, Веном не оставлял после себя даже крови, словно бездушная машина, он собирал любые ресурсы, что мог усвоить его организм, наконец-то перестав играть роль того, кем он никогда и не являлся, Симбиот просто грустил и «заедал» боль чем только можно.
Уничтожив наконец-то всю базу данных и полностью убрав любые упоминания о себе, Веном столкнулся с каким не каким, а сопротивлением. Незнакомец в повязке выстрелил в симбиота из какой-то неопознанной пушки. Пробив множество стен, Веном оказался по ту сторону базы ЩИТа, чувствуя свободное падение, Миша впервые за долгое время улыбался. Падение неожиданно активировало в его памяти триггер. Тебе пять лет, и ты беззаботно и радостно качаешься на качели, построенной отцом для тебя, тебе хорошо, и ты практически счастлив! Улыбка на устах Миши быстро завяла, а воспоминание исчезло, словно сказочный морок, злой оскал снова появился на лице симбиота, прогнав наваждение, он вновь начал сливаться со своей злобой и ядом, что так прочно засели в его голове.
Неспешно восстанавливаясь и созерцая прекрасное небо, Веном снова поймал себя на мысли, что память хоть и запечатана, но уже проявляется, и хоть пока это мелочи, но прогресс на лицо. И где же черти носят этого вампира, в очередной раз пронеслось в голове симбиота. Ярость медленно уходила, а мыслей становилось всё больше, и сейчас паразит хотел всего лишь шоколадный батончик и чашечку латте. Озборн умел делать добрый латте, мысленно подметил симбиот. Но теперь это всё в прошлом, и его девочки, и Озборн, и даже Алисия. Всё это в прошлом! Смотря на себя прошлого, Веном осознал, что он живёт без цели, словно какая-то тварь поддаётся импульсам и мимолётным эмоциям, а может, он и есть эта тварь. Ведь дракон не считает себя совершенным чудовищем, как другие, он просто живёт и даже не мыслит о том, что он просто зло. Хотя и добро, и эфемерное зло, это просто цвета, в которые люди красят одних и других.
Ведь людям свойственно упрощать…
Закончив с самоанализом, Веном ловко поднялся и, обновив свой стильный костюм посредством регенерации клеток, он неспешно побрёл в сторону города, размышляя о Паучке. Ведь парень был просто подростком, что оказался не в то время и не в том месте, размышляя о нём, Веном понял, что больше не держит зла на своего «звонаря». Добравшись до офиса корпоративных адвокатов Озкорп и попросив услуги нотариуса, Веном устроился в уютном кабинете старого еврея.
— Я хотел бы написать завещание…
Глава 32
«Кто я?» — впервые я задался этим вопросом, когда очнулся среди нарастающего шума, наблюдая, как бубенцы Паркера покачиваются в такт с огромным колоколом. Когда не помнил ничего из своего прошлого и мир представлялся ошмётками воспоминаний о каком-то мелком жестоком пацане. «Кто я?» — спрашивая себя теперь, я всё ещё не находил ответа.
На стареньком цветастом диске всё представлялось просто: мир делился на героев и злодеев. Когда-то я легко мог сказать, что Питер — герой, а Симбиот — злодей, но сейчас… Сейчас мир виделся несколько иначе. Далеко не так красочно как у Михи, однако несмотря на то, что палитра моя помрачнела и выцвела, она приобрела множество полутонов — оказалось, чёрный имеет массу оттенков, в той или иной степени зависящих от их эмоциональной окраски. Пожалуй, лучше всего мне запомнился боли — той, что всю жизнь неотступно следует за мной, куда бы меня не забросило. Я вижу её каждый раз, стоит только закрыть глаза.