В начале тренировок задача Ивана состояла в том, чтобы удержаться в седле и не покалечить ни себя, ни коня. Когда царевич с нею худо-бедно справился, Кощей ее усложнил: теперь Ване надо было преследовать Бессмертного, не потеряв его из виду. Промучившись с этим последние несколько недель и научившись наконец не сползать с седла при крутых поворотах и резких остановках, изнуренный царевич получил от бессердечного чародея новое задание: теперь предстояло выследить и догнать наставника. Пока с этим было глухо, и удовольствие от процесса получал один Кощей, который изображал злоумышленника непринужденно и убедительно, видимо, вошел во вкус. На робкие возражения ученика, что он, мол, не собирается становиться следопытом, Бессмертный слегка приподнял бровь и спросил: а что ежели потребуется в пути охотой пропитание добывать? А если нужно будет разбойника догнать? А вдруг придется супостатов, красну девицу похитивших, преследовать? И Иван смирился.
Ничего не услышав, Ваня приступил к осмотру поляны, горестно вздыхая про себя. Опять не получилось догнать Бессмертного, ориентируясь по звуку. Пока он лез сквозь кусты, Кощей либо ускакал далеко, либо затаился в чаще, и теперь надо внимательно исследовать каждую веточку, чтобы обнаружить его следы.
Под деревьями стало совсем темно. Обнаружив в окружающем подлеске узкий просвет, царевич взял коня под уздцы и двинулся было туда, но тут его внимание кое-что привлекло. Чуть сбоку от него кусты озарились нежно-розовым. Замерев, Иван всматривался в лес, и наконец увидел источник света. Очень низко, почти у самой земли, между деревьев летела Жар-птица.
Чудо-птиц царевич раньше не видел, но не сомневался, что это именно она. У кого еще могло быть сияющее огненно-оранжевым оперение и ярко-красный хвост? Птица была далеко, почти на пределе видимости. Иван секунду колебался, а потом вскочил на коня и ринулся в погоню.
Жар-птица летела медленно, редко взмахивая крыльями. Казалось, она ранена или смертельно утомлена. Однако догнать ее не удавалось. Царевич не даже не смог ее толком разглядеть, чтобы понять причину такой странной траектории полета. Преследуемая то немного приближалась, то чуть удалялась, не позволяя себя настигнуть. Ивану, который поначалу внимательно смотрел по сторонам и выбирал дорогу, вскоре надоело осторожничать. Он выехал к хвойной части Тридесятого леса и впереди, насколько видел глаз, простирались вековые сосны. Медно-красные стволы уходили ввысь, к раскидистым кронам. Ни густых зарослей, ни коварных веток, протянувшихся поперек пути, ожидать не приходилось. Лес впереди казался обманчиво-прозрачным, и Иван пустил коня вскачь, огибая ровные и прямые, как колонны, деревья. Местность впереди повышалась, царевич поднимался на холм. Беглянка, не ожидавшая от преследователя такой прыти, оказалась совсем близко, ярко сверкая оперением в сгущающихся сумерках.
Внезапно птица приникла к земле и исчезла из поля зрения. Ивану на миг показалось, что он ослеп — глаза не могли сразу адаптироваться к темноте. В следующий миг конь дико заржал и резко затормозил, скользя копытами по хвое, а пытавшийся проморгаться царевич перелетел через голову животного и повис, ухватившись за уздечку, над пустотой. Еще секунды две он судорожно цеплялся за тонкий кожаный ремешок, а потом тот выскользнул из рук и Ваня полетел вниз.
Царевич осторожно открыл глаза. Над ним густо синело вечернее небо. Обзор ограничивали края оврага и вершины сосен, покачивающихся в такт ветру.
Иван медленно поднялся на трясущиеся ноги. Бездна, в которую он сверзился на всем скаку, оказалась, на его счастье, совсем неглубокой и выстланной мягкой хвоей. Конь фыркал и переминался с ноги на ногу саженях в полутора выше. Осмотревшись, царевич увидел, что лес пересекает длинный овраг с крутыми обрывистыми краями. Наверное, злополучная птица скрылась именно в нем, но никаких ее следов не было заметно. Выслеживать коварную беглянку в овраге начисто утративший охотничий задор Иван не пожелал. Вместо этого он подошел к склону и попытался вскарабкаться наверх.
Это оказалось не так-то просто. Овраг, хоть и неглубокий, края имел песчаные и сыпучие. Ухватиться было не за что, и царевичу пришлось изрядно попотеть и перемазаться, прежде чем удалось с горем пополам выбраться к коню. Потрепав верное животное по холке, незадачливый охотник изучил местность и пришел к неутешительному заключению, что эта часть леса ему совсем незнакома. Иван, тихо бранясь, осмотрел хвойный ковер под ногами и, поминутно останавливаясь и пригибаясь к земле, отправился восвояси по собственным следам.