В углу горницы скопилось уже порядочно Василисиных изделий. В один прекрасный день Яга поднялась раньше обычного, собрала часть рукоделья в котомку, запрыгнула в ступу и отправилась в столицу. Вернулась старуха с пустым мешком и с кошельком, полным монет. Рубахи, рушники, фартуки и дерюжные модные сумки разлетелись на рынке вмиг, как горячие пирожки. Довольная Яга подсчитала барыш и заявила:
— Ну что ж, теперь можно и настоящее мастерство осваивать!
Василиса как раз корпела над сложным, по заграничному манеру скроенным шелковым платьем. Фасон был непривычный, материал — капризный, а украсить изделие требовалось богато и изысканно, под стать какой-нибудь княжне. С интересом взглянув на Ягу, девушка подивилась про себя — это ли не настоящее мастерство? Но бабка безапелляционно заявила, что платье можно пока отложить, а сейчас лучше перекусить и отдохнуть. Вечером, объяснила старуха, они пойдут за новым материалом для работы.
Солнце уже скрылось за деревьями и лес погрузился в таинственный полумрак, когда на пороге избушки показались две фигуры. Одна из них уверенно пошла вперед, чуть заметно прихрамывая. Вторая последовала за первой, перехватив поудобнее котомку.
Они довольно долго шли по едва заметным тропинкам. На лес спустилась ночь. Яга двигалась ловко и проворно, Васька часто спотыкалась. Наконец, бабка обогнула развесистую ель и остановилась. Василиса выглянула из-за спины старухи и ахнула.
Перед спутницами была озаренная лунным светом полянка. Тут и там на ней белели мелкие соцветия гвоздики. В темноте под деревьями горели, словно свечки, лепестки ослинника. На пригорке склонялись под тяжестью росы чашечки дурмана. Роса покрывала и близлежащие кусты, серебрилась на еловых иголках, вспыхивала искрами в траве. Над поляной витал нежный аромат цветов.
— Вот и моя чародейская клумба, — с удовлетворением объявила Яга. — Цветы эти только ночью распускаются. Роса их поливает, звездный свет согревает, луна освещает.
Потянув за собой обалдевшую Ваську, Яга продолжила гораздо менее поэтично:
— Сейчас попробуем с тобой добыть материалу на платье кикиморе. Обычными-то шелками ее не соблазнишь, надо чего позатейливее придумать.
С этими словами бабка вышла в центр полянки и замерла, обратив лицо к луне. Лучи ночного светила ярко очертили ее фигуру, скользнули по вытянутым к небу рукам. Яга полюбовалась на них, сделала неуловимое движение кистью и лунный свет покорно повис на ее ладонях тяжелой, дорогой тканью, серебристой парчой, почти черной в складках. Старуха небрежно бросила ткань на землю и подошла к цветам. Ее пальцы прошлись сквозь гвоздики, как гребень сквозь волосы, и в пригоршне у ведьмы остались мельчайшие белые лепестки. Бабка подкинула их в воздух — и к ее ногам упали десятки миниатюрных розеток тончайшего кружева. Почти не обратив на них внимания, Яга двигалась дальше, к темным ветвям елей. Резко встряхнув одну из них, она подставила край фартука — и на него сверкающим прозрачным бисером посыпались капли росы.
Бабка обернулась к Василисе и сделала приглашающий жест. Девушка судорожно выдохнула и сделала несколько шагов на негнущихся ногах.