То-то.
В Москве жить довольно неплохо, когда работа рядом, но это счастье доступно лишь дворникам.
Марина добиралась до работы и обратно до дома часа за четыре, в магазинчике приходилось
работать и вечерами, потому что кто же помчится за игрушкой с утра? - так что дома с Борей они виделись час утром и два часа вечером.
Утром говорить не о чем - это же глупо, согласитесь, спрашивать у бреющегося мужа: «Ну, что ты видел во сне?» И, слушая его бред, давить зевоту и изображать интерес, тогда как ваш сон гораздо ярче, загадочнее и предсказательнее.
Вечером говорить не хочется - за день так наговоришься, что тошнит! Да и вечерами у нас говорит телевизор. «Ю-Туб» это он же, но в маске. Когда же и где выплеснуть? Людям ведь самое тяжелое - мысли внутри держать.
А вот в «маршрутке», пока ползет потихонечку. Сиди и пиши письма-сообщения. Именно пиши, а не говори. Написание мысли - это, как игра в теннис - стукнулась она о заборчик из закорючек и палочек и отскочила адресату, и прямо по мозгам. И стала в его голове другой. Забавно.
Марина, набирая свои сообщения многочисленным подругам, обычно перечисляла все свои страхи перед не случившимся, но возможным, а об успехах предпочитала молчать. Заканчивала же обычно так:
«А этот придурок не заработал даже на плату за жилье».
Или.
«А мой-то дурень затеял бизнес с магазином на автозаправке».
Между «этим придурком» и «моим дурнем» разница колоссальная.
«Этот придурок» означало то, что все надоело, усталость жуткая, голова болит, хочется заорать просто так, как ведьма, и муж полностью и навсегда отлучен, и его (наглые!) домогательства вызывают гнев и презрение, и больше ничего.
«Мой дурень» значило, что я еще молода и хочу быть красивой и успешной, что трудности есть, но преодолимы, а муж просто честный, когда кругом жулье. И мы любим друг друга.
В тот вечер письма заканчивались «этим придурком».
Марина зашла в квартиру, сказала «привет» и стала разуваться.
- Ты, что ли, пол помыл? - спросила она строго, скользя по прихожей сердитым взглядом.
- Ну да, - ответил Боря. Он тосковал - денег не было и, что ужасно, их «не было» и завтра тоже.
Марина переоделась, прошла в ванную и стала снимать дневной макияж.
- Ужинать будешь? Котлеты, - спросил Боря с кухни.
- А кто пожарил? Ты что ли? - спросила Марина, с интересом прислушиваясь к звучанию Бориного голоса.
- Я, а кто же, - отвечал Боря, гремя тарелками.
Марина облачилась в турецкий халат и зашла на кухню. Прямо перед ней на стене висела яркая, как конфетная упаковка, фотокартина с бутоном печальной розы. Картина эта была куплена год назад просто так и простояла весь год внутри глухого шифоньера за пальто и куртками. Роль ее в семье Марины и Бори была та, что время от времени о ней вспоминали и ехидно говорили: «Ты когда-нибудь начнешь заниматься домом?»
- А розу кто повесил? - спросила Марина, не подумав.
- Кто, кто - дед Пихто! - в сердцах ответил Боря.
Марина взглянула на него и засмеялась.
- Не сердись, ты сердишься, - она дотронулась до руки... Дальше - лирика. Нам главное уяснить, что дед Пихто часто и помогает. Под настроение.
И вот, долгими бессонными ночами, в полнолуние, созрела у меня мысль - Что Делать?
Как вывести страну на новый уровень, рывок придать, да не экономике (что это такое, вообще? Кому это надо?), а сути бытия.
А вот как.
Надо установить общегражданский выходной имени деда Пихто. Задобрить старика.
Это должен быть четверг. Начавшись в четверг - день Деда, выходные протекут через пятницу, субботу и воскресенье, радуя как верующих, так и атеистов, и плавно перейдут в рабочую неделю, заканчивающуюся средой.
На досуге головы наши поуспокоятся, и мы охладеем к политическим спорам, да и вообще к спору, как форме. Путаница из голов уйдет.
И русский человек на дурацкий вопрос вонючего политолога: кто он - либерал? Консерватор? Коммунист?
Ответит с улыбкой превосходства:
- Кто, кто...