— Хорошо! — послушно согласилась я.
Дядя Харман отвел меня в ванную комнату на первом этаже, чтобы привести себя в порядок. Оказывается, дом у него двухэтажный. Я быстро ополоснула лицо, почистила зубы новенькой щеткой, взятой из ящика с запасными зубными щетками и пастами, и вышла в просторную кухню.
Ох и любят же цыгане золото! Да оно повсюду! Обои кремового цвета или агрессивного красного, но обязательно с большим золотистым узором, аж в глазах рябит! Сам кухонный гарнитур темно — шоколадного оттенка, но с золотистыми ручками. После классических спокойных оттенков, которые в интерьере предпочитала мама — было очень сложно привыкнуть к этой аляповатости и вычурности.
Больше рассмотреть я ничего не успела. Повернулась на звук шагов и увидела входящую в комнату полноватую женщину в платке с выбивающимися из — под него седыми прядями. Она опиралась на трость, но при виде меня очень радостно улыбнулась, как хорошей знакомой.
— Ну здравствуй, дорогая! Натерпелась, бедняжка! Но мы о тебе позаботимся, Тсеритса! — раскрыла мне объятия.
Я впала в ступор, не двигаясь с места и перевела недоуменный взгляд на барона. Что же он ей рассказал обо мне, а что нет, чтобы не спалиться? Какую легенду на этот раз придумал?
Тут дядя Харман пришел на выручку и пояснил.
— Я рассказал матушке, что мы вытащили тебя из моря. А так как ты бездомная и идти тебе некуда и не к кому — взяли с собой, чтобы помочь и дать тебе крышу над головой! — пристально посмотрел мне в глаза барон, намекая, что пора бы подтвердить его слова.
Ну ссспасибо, дядя! Бездомная, значит?! Чтож, видимо, теперь ложь — моя жизнь и второе имя! Раз так…сделаем вид, что так оно и было! Пусть все думают, что я бездомная, так они не смогут надавить на мое больное место, или наступить на больную мозоль. Лучше так, чем все узнают, что от меня отказались собственные родители!
— Бабушка! — кинулась в объятия старушки, от чего та пошатнулась.
— Ничего, ничего, — поглаживала она меня по спине, боясь, что начну рыдать. — Мы позаботимся о тебе, мы тебя не оставим! Красавица какая! — погладила по волосам.
Не знаю как с другими, но с этой бабушкой мы, кажется, подружимся! Барон улыбнулся, кивнул мне в знак того, что доволен, и занял место во главе стола, стоящего посреди комнаты.
— Тсеритса! И ты давай садись! Небось нечасто возможность выпадала покушать! Скелет один! — посетовала добрейшая бабушка и стала скоро накрывать на стол, совершенно не обращая внимания на свою трость, как будто вовсе и не нуждалась в ней.
На столе в миг оказалось по кружке чая, лепешки вместо привычной мне булки, и много небольших тарелочек с разной мясной и колбасной нарезкой, которую предполагалось ложить на лепешку. Я посмотрела, как и что делает барон и стала повторять все его действия. Лепешки и правда оказались очень свежими и вкусными, ничуть не хуже мягкой булки.
Сыто отвалившись от стола, поблагодарила старушку и поняла, что даже не знаю имени этой чудесной женщины. На мой немой вопрос, она улыбнулась и представилась.
— Меня зовут бабушка Годявира, но можешь просто звать ба.
— Спасибо, ба! — искренне поблагодарила женщину.
Тут в комнату влетел пищащий, оруще — дерущийся и толкающийся вихрь. Невозможно было понять кто из них кто, пока барон не рявкнул:
— Ханзи! Эсмеральда! Это что за поведение такое! У нас гости!
Дети быстро расцепили кулаки с волосами друг друга и уставились на меня, как на диковинку.
— Прости, пап! Просто Ханзи сказал, кто последний добежит до кухни — дура! Как будто уже знал, что это буду я! — обвинительно ткнула пальчиком черноволосая курчавая девчонка примерно моего возраста в старшего брата, довольно взрослого на вид парня с неплохим телосложением, как если бы дружит со спортом, и черными вьющимися волосами до плеч.
Тот плутовато ухмыльнулся и стал жадно меня рассматривать. Так вот что чувствуют животные в зоопарке! Жуть! Хочется куда — нибудь спрятаться от столь пристального внимания.
— Привет! Приветик! — наперебой поздоровались они.
— Привет! — скромно улыбнулась им. Вроде бы они миролюбиво настроены.
— Дети, это Тсеритса! Наша родственница! Ей восемь! — начал представлять нас друг другу барон. — А это, как ты уже догадалась, Эсмеральда, моя дочь, ей девять, и Ханзи — старший сын, ему восемнадцать. Штефану шестнадцать, увидишь, если на выходные решит приехать. Поболтать еще успеете, так как жить будем по соседству! Она будет жить у Шофранки! — пояснил бегло для всех дядя Харман и взял меня за руку.