- Не-а. Самый страшный мой кошмар - это когда мне приснилось, будто я проснулся без мужского хозяйства в штанах.
- Хм... - Октавиан на миг задумался. - Хорошо. Ладно. Значит, я не самый страшный твой кошмар. Но я все равно очень страшный.
- Да ничего ты не страшный, - Ватанабэ снова поднял руку, судя по всему, не перестававшую посылать сигналы боли, и поморщился. - Ты убиваешь любой страх, стоит тебе только открыть рот.
- Это тебе просто роль не нравится. Но должен же кто-то быть воплощением зла. Я ведь именно об этом веду речь. Давай будем врагами, тебе понравится.
- Если бы я понимал хоть немного из того, о чем ты болтаешь... - Сэм пожал плечами.
Разговор явно затягивался. Было ясно, что ни один из собеседников не собирается до скончания веков стоять на месте и сотрясать словами воздух. Непонятно было лишь, кто начнет действовать первым.
Первым начал, конечно же, Сэм. Вновь обманывая все ожидания, толстяк с легкостью китайского акробата прыгнул вперед, вскочил по ступенькам и вихрем понесся к Октавиану. Тот успел опустить руки и только недоуменно развел их. Случившегося далее Канзаки не разглядела, но Ватанабэ вдруг мячиком покатился по сцене к до сих пор стоявшим креслам, а Вендиго громко притопнул ногой, переступив.
Сэм затормозил о спинку одного из кресел, а Октавиан снова заговорил:
- Сэм, Сэм, пойми одну простую вещь. Если бы меня можно было достать теми фокусами, что ты применяешь на прочих злодеях, то наша встреча не имела бы смысла.
- Вот это вот... - пропыхтел толстяк, приподнимаясь и опираясь на окровавленную руку, сейчас уже больше походившую на обожженную, всю в жутких буграх, с торчащими участками голого мяса. - Вот это уже просто унизительно.
- Это еще не самое унизительное, - улыбка Октавиана могла заставить умереть от зависти Чеширского кота. - Прямо сейчас академия "Эклипс" в Меркури подвергается нападению, и большая часть Наследников будут вывезены из города до наступления завтрашнего утра. Хотя, конечно, стоит сделать скидку на разницу во времени.
- Что?!
Канзаки невольно подалась вперед, но Анна тут же оказалась рядом, грубо ткнув в спину пистолетом. Сэм даже не оглянулся на возглас напарницы. Он встал и снова двинулся на Октавиана.
- Вот даже как...
- Не все, конечно, отправятся в увлекательное путешествие, однако ультра-насилию это в любом случае не помешает, - Вендиго покивал, нисколько не беспокоясь приближением толстяка. - Ну как, Сэм? Чувствуешь, что коварный план все-таки наличествует?
- Я и не говорил, что ты не коварен, - ответил Ватанабэ. - Я говорил, что ты меня не впечатлил.
С этими словами он бросился на противника в третий раз.
Зрелище было бы потрясающим воображение, если бы его можно было разглядеть невооруженным глазом. Нечто стремительное, неуловимое как молния, как оттенок мысли, возникающий в голове, материализовалось физически в облике Октавиана Вендиго. Он, казалось, не двигался. Только легкая тень пробежала по освещенной сцене, секундное дуновение ветерка. Но Сэма этот ветерок почему-то отбросил на пару метров, заставив хрустеть и ломаться крепкие кости.
- Не получится, - милым голосом пояснил Октавиан. - На каждую сверхчеловеческую выходку бессмертных суперменов я предоставлю такую же, но в десять раз сильнее.
Ватанабэ опять поднялся, тяжело и грузно, будто извечная способность стряхивать любые раны отказывала ему. Толстяк ничего не сказал, а Вендиго продолжил:
- Вот почему я и заинтересовался тобой. Ты отлично пользуешься всеми преимуществами и недостатками трикстеров. Но ты все же прекрасно знаешь, насколько все они фальшивы. Как и Наследники. Вот почему сегодня, в день, ознаменовавшийся началом настоящих перемен, я сообщаю тебе, что тоже прекрасно все понимаю. Уже очень скоро Наследникам и их чудовищным кузенам придется проговаривать реплики и скрещивать шпаги, как было раньше и должно случиться вновь. Но мировую сцену установлю я, и сценарий будет переписан. Война в Ливии - лишь тень того, что случится в ближайшее время. Воинственные сребролюбцы, скупцы, прелюбодеи и убийцы выйдут одной большой толпой на площадь, чтобы можно было начать судилище. Ни Америка, ни Европа - никто не останется в стороне. Эти слова ты тоже должен запомнить, Сэм. Передай их разжиревшим носителям крестов и сутан, привыкшим быть менеджерами мироздания настолько, что теперь любая перемена пугает и затирается ластиком человеческой крови. Их затея превратить Наследников в батарейки не проживет долго. Как и трусливые попытки Лилит и ей подобных приспособиться к миру большого спектакля.
- Так вот... ты чего хочешь, - тяжелым одышливым голосом проговорил Ватанабэ.
- Я ведь уже говорил: я хочу сыграть отличный спектакль, но добавить к нему мой финал. А для этого надо переиграть всех актеров. И, конечно, нужен ты, хорошо прописанный враг. У тебя есть все, чтобы получить роль. Обаяние, стиль, и даже отряд бесхарактерных пустышек-женщин, существующих только как номинальные двигатели сюжета и приманка для мужской аудитории. Все просто идеально!
- Спектакль, значит. Глобальный кризис, который ты приближаешь каждым своим действием - это спектакль?
- Это подготовка к нему. Когда кризис достигнет точки невозврата - тогда все начнется. Войны, насилие, страх - лучшие эмоции для аудитории. Даже та бомба, что не взорвалась полгода назад, достигла своей цели. Как, по-твоему, я заполучил человека в рядах "CDM", ту самую "крысу", благодаря которой сейчас полыхают совершенно секретные объекты? Через страх. Терроризм ведь призван служить какой-то цели. Я достиг своей цели. Разве же это не хорошая работа? Согласись, все идет так, как должно идти. Все идет так, как задумано. Ты сам мне помог, подтолкнув ливийцев то тут, то там. Теперь Лилит и твои хозяева сделают шаг, которого я ожидаю. Но я знаю, что ты видишь сквозь игру. Именно такой противник мне нужен. Не зарвавшиеся богачи, не упивающиеся собой чудовища. Мне нужен человек, Сэм.
- Да ну? - Ватанабэ остановился, и впервые стало видно, что он не решается напасть. - Ты выбрал не лучший человеческий экземпляр.
- Я выбрал тот, что мне подходит, - Октавиан улыбнулся с ободрением. - Но ты все еще слишком погружен в спектакль, чтобы понять. Давай сыграем и дальше.
Вендиго легонько двинул рукой, будто отгоняя ленивую муху. Сэма смело со сцены и вновь бросило в зал, на этот раз дальше. Сила Октавиана была невероятной. Но он не собирался все делать сам. Обернувшись к женщинам, мужчина произнес:
- Анна, застрели, пожалуйста, Кэтрин Винтерс.
Мегуми поняла, что сейчас произойдет, еще до того, как за спиной ощутилось движение, до того, как оглянулась и увидела расширившиеся глаза американки. Сюрреалистическое и совсем непонятное зрелище, дружно разыгрываемое Сэмом и Вендиго, переходило в опасную и приземленную плоскость. Эта плоскость грозила громыхнуть выстрелом и брызнуть кровью. Но Канзаки вовсе не собиралась бездействовать.
Ее почему-то страшно оскорбила брошенная Октавианом фраза о "бесхарактерных пустышках-женщинах". Этот наглец был настолько самоуверен, что даже его ирония казалась напыщенной. Однако Анна слушалась приказов господина и повелителя беспрекословно. Вот женщина-трикстер шагнула назад и повела вооруженную руку в сторону.
Пора.
Резко развернув корпус влево, Канзаки отработанным в тренировках движением захватила вооруженную конечность, наконец-то доступную для проведения приема. Японка обхватила правый бицепс противницы и стремительно наклонилась вперед, давя предплечьем на локоть. Мышцы тонкой руки Анны оказались крепкими как сталь, но прием, ломающий в иных случаях кости, сработал. Пистолет упал на пол, а в следующий миг за ним последовала сама Канзаки, оттолкнутая свободной рукой женщины-трикстера. Анна будто отмахнулась от назойливого мелкого зверька, и эта отмашка ощутилась как неудача матадора на корриде, снесенного из жизни бешеным быком. Больно упав, японка тут же откатилась в сторону.
Кэтрин вовсе не собиралась и дальше играть роль сидячей утки, ждущей, пока ее напичкают яблоками и подадут к столу. Как только Канзаки спасла ее от немедленного расстрела. Американка кинулась Анне под ноги. Пока Мегуми получала страшный удар, Винтерс успела схватить упавшее оружие. Обращаться с пистолетами она умела не слишком хорошо, но на нажатие спускового крючка сноровки хватило. Выстрел из "Марка" в упор пронзил бы рыжеволосую насквозь, унося пулю в стену. Однако Анна, не утруждая себя сложными трюками, попросту сильно отклонила корпус, выгибаясь в пояснице. Пуля прошла рядом с плечом, едва задев густые длинные волосы волнением свинцового ветерка. Затем острый носок сапожка едва не раздробил Кэтрин запястье, выбивая пистолет, улетевший под ближайшее сиденье.