Николай перестал слушать, но начал что-то записывать в телефоне, прошла еще минута. Наконец подошел к ней.
Сел в большое кресло, пристегнулся.
Через 30 минут будем на месте. МАУ летит 50 минут. У нас груза меньше.
Стефания улыбнулась. Хотелось спросить, кто звонил и о чем говорили. Но Николай молчал, закрыв глаза.
То же самое сделала и Стефания…
Открыв глаза, она увидела в иллюминаторе вечернюю Одессу во всей красе, утопающую в зелени, нежащуюся в лучах золотистого солнца. Дом! Там, внизу, дом!
Как красиво! Вид сверху мне всегда нравился больше, — поддержал он разговор, поглаживая ее руку выше локтя. Бесстыдник. Что? Я-то о природе. А ты о чем?
От этого простого объяснения она вмиг покраснела. Значит, это у нее такие мысли?
Хорошо.
Еще посмотрим, кто будет сверху.
И что за глупая, девчоночная привычка краснеть от его слов!
Николай, как ни в чем не бывало, нажал несколько кнопок на панели — и тут же открылся панорамный вид внизу. Короткая команда в пилотную кабину через панель:
Снизь скорость и спустись ниже на 10 метров, сделай три круга над городом. Сообщить в аэропорт? — спокойный вопрос пилота. Да, — еще более спокойный ответ. Текстовка? Проверка свечей зажигания.
Послышался смех Ивана, его настроение явно разделял капитан, так как, засмеявшись, он ответил:
Есть, Николай Алексеевич. Выполняю, идем на понижение.
У Стефании дух перехватило от увиденного. Родной город, море зеленого и синего в акварели серых и красных крыш, обрамленное в голубое-голубое бескрайнее небо и синее Черное море.
— Николай, вон мой дом! Я вижу свой дом! О боже! Рядом столько автомобилей припарковано!
Николай довольно улыбался. Он знал, что Стефании и это тоже придется по вкусу.
Ты специально это сделал? Для меня? — прошептала благодарная Стефания, по-прежнему не отрываясь от созерцания ровных рядов домов, выложенных, словно бусинки. Нет, как камешки, морские камешки, как фонтанская галька. Те, кто не был не одесском Фонтане, думают, наверное, что галька — серая. Конечно, нет! Она и серая, и желтая, и белая, попадается даже красная и зеленая…Не специально, а заблаговременно, — спокойным голосом, прервав ее восторженные «ахи» и «охи», сказал Николай. Как же это чудесно!
Она больше не могла сдерживать своих эмоций. Тут же отстегнула ремень и перебралась в его кресло. Благодарно обняла его, а он, по привычке, крепко прижал к себе. Они продолжали смотреть на Одессу, город ее детства и юности. Город, который подарил счастье и ему.
О чем ты думаешь? О том, что Одесса…, - она замолчала, словно подбирая слова, но тут же, набравшись сил, на одном дыхании, словно принимая действительность, проговорила, — жаль, что я ее редко теперь буду видеть.
Мужчина ничего не ответил, а только прижал ее к себе теснее, поцеловал за нежным ушком.
Вошла стюардесса, улыбнулась всем сразу и никому конкретно, попросила пристегнуться.
Стефании не хотелось его оставлять в этот чувствительный момент, но Николай одним движением перенес ее на соседнее кресло и пристегнул на талии ремень безопасности.
Вот так, моя сладкая, — прокомментировал он свои действия.
Стефания в ответ подарила Николаю обещающую улыбку, тая от прикосновений его руки
Самолет пошел на снижение.
Посадка мягкая, очень.
Аэропорт.
Встреча работниками аэропорта.
Возле трапа черный джип, тот самый…с первой встречи… Иван уже за рулем, задняя дверь открыта настежь.
Она села, быстро подвинулась на соседнее сиденье. Стефания уже привыкла, что Николай не обходит машину, а попросту садится вслед за ней. Но тут она отметила, что дверца с противоположной стороны заперта дополнительным внутренним клином.
Опять меры предосторожности?
Зачем столько?
От нее?
Николай почувствовал неладное, посмотрел на девушку. Прочитал отразившийся вопрос в ее глазах по тяжелому взгляду на закрытую дверь.
Чтобы избежать любых проблем, — просто объяснил он. Они могут быть у нас? Мне нравится, что ты говоришь о нас, — попытался уйти от щекотливой темы Николай. А ты уходишь от темы разговора! Я всегда бережно охраняю то, что принадлежит мне, — не уступил он. Почему?
Мужчина сжал челюсть, нахмурил темные брови, но ответил:
Потому что я всегда ответствен за то, что считаю своим. А я твоя? Вся, до последней капли крови! — резкий ответ-молния.