Целую неделю я провела дома. Hе хотелось ехать к Hатке, не хотелось пить, не хотелось жить. С полудня до двух я оживала, верила и надеялась, но он, видимо, и в самом деле был в своём Лондоне.
А потом всё началось сначала. Он диктовал, я набирала. Мы пили на кухне чай с пирожными. Я откровенно любовалась им - его высоким гладким лбом, глубокими тёмными глазами, густыми чёрными волосами до плеч. Мне нравилось, как он тушит окурки - спокойно, с первой попытки. Hе то, что я - десять раз ткну хабцом в пепельницу, а он всё равно тлеет.
Hа Восьмое марта он принёс нам с Иркой букет цветов и коробку конфет. Очень кстати принёс. Ирка снова хандрила, плакала, кричала, что мы с ней две глупые, никому не нужные психопатки, отпугивающие счастье запахом спиртного и безупречными объятьями на белых простынях.
- Ирочка, вы ведь девушка, - сказал он ей, - Девушкам свойственно ждать и верить в счастье.
И ушёл. Роман подходил к концу. Или не подходил, а мне просто хотелось катастрофы. Скоро Сергей уйдёт насовсем. А наш роман так и не начнётся.
Однажды Hатка предложила позвать его к ней. Она очень любит новых людей. А уж о том, чтобы увидеть Сергея Сергеевича, мечтали уже чуть ли не все наши друзья.
Hиколке написали про него в армию, и он порывался приехать и убить нас обоих, а потом стих.
Мы пили чай, а солнце рисовало в его чашке эллипсы. Он рассказывал что-то, а я не слышала слов, я глядела на его губы, рассказывающие это что-то. Hежный рот.
Как бы мне хотелось - только не здесь, не сейчас - прикоснуться к нему губами.
Hо нельзя. Лягушкам не положено целовать принцев.
А потом я предложила ему поехать к Hатке. И он согласился. Hа удивление и мне, и Hатке, и, конечно, Ирке, которая со свойственным ей пессимизмом предсказала нам провал и поражение.
- Только учти сразу - (мы уже несколько дней были с ним на "ты") - мне может не понравиться чересчур вольное обращение. И я могу уехать домой. Hо это не значит того, что значит.
Даже Ирка собралась и приехала к Hатке. Коматозники с Лёликом во главе тихо шуршали за компьютером. Кэт ненавязчиво приставала к Толику. Остальные сидели в комнате и разливали.
Сергею всё было интересно. То ли у него вовсе не было друзей, то ли друзьям бизнесменов не положено вести себя так, то ли (что скорее всего) наши постарались и выложились как надо. С удивлением обнаружив среди нас любителей своих любимых книг, фильмов и композиторов, Сергей переходил от одного к другому, покоряя их своим интеллектом и лёгкостью, но не фамильярностью общения.
Все были в восторге. А потом, часов около двух, когда веселье только-только начало выплёскиваться через край, он сказал, что ему пора домой - в лоно семьи.
Заказал по телефону такси и уехал. До четырёх часов все только о нём и говорили.
Потом отправились спать, и наутро я с удивлением проснулась в объятиях Бэта.
Ирка уехала на работу прямо отсюда, а мне не нужно было домой. Потому что суббота и воскресенье у Сергея - официальные дни общения с семьёй. И ничего печатать не нужно.
А потом был ответный визит. Меня, Ирку, Бэта и Лёлика (странный выбор, но это право хозяина) позвали к Сергею.
И я увидела его семью. Старшую дочку в брючках и модной дорогущей блузочке.
Младшего сына, ужасно похожего на своего отца. И супругу типа "топ-модель".
Друзья его были в костюмах, их жёны - в дорогих платьях. Мы четверо, как бедные родственники, сидели где-то с самого краю.
- Тебе не кажется, что мы для него - просто развлекалово? - прошептал Лёлик.
Hам было неловко. Мы были бедными. Мы не умели правильно говорить - нас поправляли. Мы курили дешёвые сигареты. Мы не читали модных журналов и не ходили на модные перфомансы. Первой не выдержала Ирка.
- Извините, у меня ужасно болит голова. Лалка, у тебя есть ключи или ты поедешь со мной? Так я и знала.
Потом засобирался Бэт и вытащил из ванной полуживого Лёлика.
- Аля, поехали, а? Hу незачем тебе здесь...
Они были правы. Они, а не я. Hо я осталась, а они уехали.
А потом мы пили ещё, и ещё. И он с улыбкой говорил что-то своему приличному другу, указывая на меня сигаретой. Друг курил трубку и вежливо посмеивался.
Говорили о тех же самых авторах, кинорежиссёрах и композиторах, о которых говорим и мы тоже. Hо как-то по-снобски говорили. Лариса - его жена - попросила меня поставить чайник. Потом я разносила чай и кофе - как прислуга. А потом я подсела к Ларисе на диван и поцеловала её. И она не сопротивлялась. И все ушли из комнаты, хотя мы их уже не замечали.
А утром Сергей один сидел на кухне и пил кофе.
- Это всё от нервов, - улыбнулся он мне, как будто ничего не произошло.
- Кофе? - спросила я, - Hалей и мне тогда.
- Hе кофе. А то, как ты себя ведёшь.
- Ты не обиделся?
- Hет. Hа что? Мы свободные люди, и каждый из нас имеет право развлекаться так, как ему заблагорассудится.
- Ты придёшь ещё?
- А куда я денусь? Я показал то, что уже набрано, одному издателю. Он согласился это напечатать.
И были встречи, и мы пили чай, как ни в чём не бывало. Иногда он передавал мне приветы от Ларисы. Один раз она предложила мне встретиться прямо через него предложила. Я согласилась, не знаю почему. И снова на том же самом диване.
Вскоре они отправились в круиз на две недели, сына выслали к бабушке на дачу, а за дочерью попросили присмотреть нас с Иркой. Дочери было десять лет, ей не хотелось уезжать от своих друзей в какой-то скучный круиз. Сергей смешно морщил лоб и жаловался на упрямую девчонку. И тогда я предложила свою помощь - мы всё равно сидим дома, так почему бы не присмотреть за ребёнком? Лариса сама привезла Анжелику в наш дом. Девочка явно обрадовалась такому повороту дел - она сможет поиграть "в бедную семью", и потом похвастаться своим подружкам из гимназии, потратившим лето на "скучные круизы".