— Ладно, че орать-то? — обиженно просипел Гойл, небрежно размазывая жидкость по своему члену и ее влагалищу. Он осторожно повторил попытку, входя в нее наполовину, она всхлипнула, он осмелел и вошел на всю длину, растягивая узкую щелку.
— Ох, бля, кайф… — простонал прибалдевший боров и быстрее заработал бедрами, распаляясь и насаживая ее на себя с удвоенным жаром.
Джинни сдавленно мычала, мучительно сжимая зубы до скрипа. Грегори тяжело дышал и больно шлепал ее по ягодицам, задавая темп, отчего на покатых боках остались красные отпечатки огромных ладоней. Ей казалось, что эта жуткая пытка продолжается бесконечно долго, слезы невольно стекали из уголков глаз. Гойл заскулил и разрядился в нее потоком горячей спермы, она охнула и отпрянула от него, член с хлюпающим звуком выпал из лона.
— Сука вертлявая, — прохрипел он, хватая ее за горло и швыряя Крэббу в руки. — На, держи, тебе осталось самое простое. Я уж там хорошо поработал, — едко ухмыльнулся Грегори, сплевывая на пол.
— А дезинфекция? Мы должны соблюдать гигиену, — фыркнул Тео, направляя палочку на промежность девушки и шепча заклинание очищения. — Все-таки мы же цивилизованные волшебники, а не варвары, — он покатился со смеху, согнувшись вдвое и держась за живот. Достал вторую самокрутку и протянул Гойлу. — Вот, курни. Хорошо впирает после секса.
— Мне тож оставь, — попросил Крэбб, укладывая полуживую от боли и изнеможения Джинни на пол поверх своей смятой мантии. Он припечатал ее спиной к твердому кафелю, тонкая ткань не спасала от леденящего кости холода. Винсент заломил ей руки и прижал их над головой, пыхтя, расположился между ее ног и лег сверху, выбив из легких девушки весь воздух своей тяжелой тушей. Она начала сипеть и задыхаться.
— Эй, баклан, не раздави ее там. Где будем труп прятать? — всерьез забеспокоился Теодор. — Хотя мы же волшебники. Ха! Совсем забыл, — он картинно закатил глаза, довольный своей шуткой.
Крэбб напряженно возился с Джинни, пытаясь просунуть в нее член, но бесполезно.
— У меня не стоит на предательниц крови, — оправдался он, сопя и краснея.
— Да у тебя ни на кого не стоит! — загоготал Гойл, глаза которого уже поплыли от скуренной травки. — Тебе че, пример показать?
— Точно, давай я! — возбужденно подскочил Нотт, хватая свой длинный, все еще твердый член и размахивая им. — Сейчас я поучу нашего сынка, — он оттолкнул Винсента ногой и придавил Джинни к полу коленями, активно дроча у нее перед глазами. Она отвернулась в сторону и захныкала.
— Вот как надо! — сказал он менторским тоном и, раздвинув стройные девичьи ноги, резко вошел в нее, вызвав сдавленный вопль. Теодор жестко трахал ее, рыча и постанывая, затем махом перевернул на живот и продолжил вбиваться в хрупкое белое тело. — Нравится, сука? — приговаривал он, оттягивая ее рыжую гриву на себя и облизывая мокрые от слез щеки.
— Нет! — вскричала она и судорожно сжала веки, отдергивая от него лицо. Он снова кончил в нее, громко простонав и похлопав девушку по спине со словами «хорошая подстилка».
— Давай же, Винни, не тормози, пора закругляться, — артистично вздохнул Нотт, подзывая дружка. — Я уже натрахался.
Крэбб разозлился, подстегиваемый смешками парней, и с силой влепил Уизли оплеуху.
— Эй, не бей даму, — рявкнул Теодор, размахивая руками. — Мы сегодня за любовь и против войны! — пропел он, ехидно растягивая уголки рта. — Никакого магловского мордобоя, просто выеби ее, наконец!
Винсент поднял Джинни, ухватив за рыжую копну волос, и швырнул на скамью, перекинув ее поперек. Он придавил девичью спину массивной рукой и потерся пахом об ее влажную промежность. Грубо просунул в лоно облизанный указательный палец и быстро задвигал им вперед-назад и по кругу. Потом добавил второй, трахая девушку двумя пальцами с влажным чмоканьем и вырывая из ее горла приглушенные всхлипы. Наконец, с усилием воткнул в нее возбужденный от женских воплей член и вошел во вкус, натягивая ее на себя до предела и громко постанывая.
— Бля, свершилось, — просипел Нотт заплетающимся языком, докуривая третий косяк. Его глаза уже не фокусировались в одной точке. — За это не грех выпить, пацаны. У меня в спальне есть бутылка огневиски, у отца спиздил. Мы с вами тяпнем… — икнул он и заржал, как сумасшедший.
— Рыжая сука получила сполна! — бурно кончив, бугай отвалился от девушки, тяжело дыша и победно ухмыляясь. — Теперь можно выпить, — он стряхнул мантию и нахлобучил ее на себя, расправляя складки.
Парни, покачиваясь и хихикая, оделись и столпились у входа, одновременно выходя из раздевалки и толкая друг друга.
— Спасибо за приятный вечер, рыжая. Как-нибудь повторим, — бросил Теодор с усмешкой, кидая ей в лицо ее одежду. — Только никому не рассказывай о нашем веселье, иначе мы прикончим и тебя, и всю твою семейку. Поняла? — он подмигнул Джинни и щелкнул дверью, оставив ее одну.
«Мерлин всемогущий, моя палочка у Малфоя», – с ужасом вспомнила она, закрывая лицо руками и сотрясаясь от рыданий.
***
Выждав в укрытии около часа, Невилл отвел спасенных первокурсников в башню их факультета и проследил, чтобы все устроились. Затем вернулся в выручай-комнату в поисках Джинни, которая почему-то сильно задерживалась. Он нашел ее здесь одну на постели, заплаканную и убитую горем. Мертвенно бледное, опухшее лицо, на котором расплылся синяк, и покрасневшие глаза испугали его. Гриффиндорец никогда не видел ее такой, ведь Уизли всегда сияла ярче солнца. Когда она сквозь слезы рассказала ему, что случилось, его сердце разорвалось от боли.
— Никто не должен знать об этом, — всхлипывала Джинни, судорожно прижимаясь к его плечу. — Особенно, Гарри. Он не вынесет этого, — она захлебывалась от рева и внутренней истерики, глотая слова и обливая его мантию соленой влагой. — Обещай мне! Пожалуйста…
— Это я виноват, оставил тебя там одну… Я убью этих тварей, просто убью… — как в бреду шептал Невилл, обнимая ее и чувствуя дикую злость, бурлящую внутри. Ему хотелось немедленно ворваться в слизеринское подземелье и порешать всех обидчиков сломленной девушки. Тех извергов, которые украли ее беззаботную улыбку и жизнерадостность. Они растоптали его лучезарную рыжую нимфу, ту, что озаряла его жизнь своей легкостью и яркой красотой. — Ублюдки! Обещаю, они заплатят, Джин, — он пытался успокоить и себя, и ее, но его руки тряслись от нервного напряжения, а голос срывался на хрип. — Тебе надо к мадам Помфри…
— Нет! Не надо… Я не могу… — запричитала она, вздрагивая и до боли сжимая его ладонь в своей. — Я в порядке… — однако, вразрез со словами ее слезы так и капали на их сплетенные руки.