Джесс сложила на груди руки и смотрела на цементный пол красного цвета. Она находились в маленькой, без окон, комнате полицейского участка, который обслуживал самый центр Чикаго. Сверху светили утопленные в потолок светильники большого напряжения. У одной стены протянулась лавка. Стол с твердым пластиковым покрытием привернут к полу на другой стороне, рядом несколько неудобных стульев. В следующей комнате, меньшей по размеру, настоящем каменном мешке, сидел Рик Фергюсон, угрюмый и молчаливый. Он не произнес ни слова с тех пор, как полицейские ранним утром привели его сюда для допроса. Когда Джесс стала задавать ему вопросы, он сначала зевал, потом закрыл глаза. Он не открыл их даже тогда, когда наручниками его приковали к стенке. Он изображал полную индифферентность, потом возмущение, когда его спросили, что он сделал с Конни Девуоно. Он проявил интерес к тому, что происходит, только тогда, когда появился его адвокат, Дон Шоу. Шоу был явно раздражен тем, что он воспринял как умышленное нарушение прав своего клиента, и даже пригрозил выломать дверь, если ему не разрешат с ним побеседовать.
– Ты не имеешь права здесь находиться, – заявила ему Джесс ровным твердым голосом. – Я могу сообщить об этом в Комитет по юридической этике.
– Если уж кто-то и обратится с жалобой в Комитет по юридической этике, – огрызнулся он, – то это буду я.
– Ты? – Джесс от изумления раскрыла рот.
– Именно ты нарушила каноны этики, – добавил он.
– Что?
– Джесс, ты нарушила каноны этики, – повторил Дон. – Ты не имела права арестовывать моего клиента. И уж, конечно, ты не имела права допрашивать его в отсутствии его адвоката.
Джесс пыталась не повышать голоса.
– Твой клиент не арестован.
– Понимаю. Он сидит под замком в наручниках, прикованный к стене потому, что ему так нравится. Ты это хочешь мне сказать?
– Я ничего не обязана говорить тебе. Здесь я действую в соответствии с законом.
– А как относительно прав Рика Фергюсона? Или, может быть, ты решила, что поскольку он тебе не нравится, то и прав у него никаких нет?
Джесс сжала, потом разжала свой кулачок, ухватившись за спинку стула, чтобы чувствовать себя увереннее, подождала, пока в голове прояснится, пока она соберется с мыслями. Джесс смотрела на своего бывшего мужа с еле скрываемым бешенством. Он продолжал поучать ее, невзирая на выражение ее глаз.
– Ты заставила полицию задержать моего клиента. Не предупредила его о его правах. Не позволила ему пригласить своего адвоката. И непохоже, что ты не знаешь, что у него есть адвокат. Адвокат, который уже предупредил тебя, что ему нечего сообщить тебе, что в силу своих законных прав он будет хранить молчание. Ты уже знаешь, что мы решили действовать именно так. Это записано в протоколе. Но это не помешало вам поставить его в затруднительное положение в отношении его работы, доставить его сюда, приковать его наручниками к стене... Джесс, ради Христа, неужели все это было нужно?
– Я думала обо всем этом. Но твой клиент – опасный человек. Он совершенно несговорчив.
– Сговорчивость не входит в его обязанности. Но в мои обязанности входит то, чтобы к нему относились справедливо.
– Разве он справедливо обошелся с Конни Девуоно?
– Вопрос не в этом, Джесс, – напомнил он ей.
– А разве ты справедливо относишься ко мне?
Наступило недолгое молчание.
– Ты использовал меня, Дон. – Джесс услышала в своем голосе недоверие вместе с уязвленной гордостью. – Как ты можешь поступать так со мной?
– Как я могу поступать в каком отношении? Что же такого я тебе сделал, по твоему мнению? – Лицо выражало искреннее недоумение.
Джесс покачала головой. Неужели между ними действительно идет такой разговор?
– Ты был у меня в тот вечер, когда пропала Конни Девуоно, – начала она. – Ты знал, что я подозреваю Рика Фергюсона, что мы собираемся задержать его...
– Я знал, что ты его подозреваешь. Но мне совсем не приходило в голову, что ты собираешься задерживать его, – возразил Дон.
– Что же еще должна была я делать?
– Самое элементарное, как я думаю, ты могла бы подождать еще несколько дней. Джесс, прошло меньше двух суток с тех пор, как пропала эта женщина.
– Ты знаешь не хуже меня, что она уже не вернется, – сказала Джесс.
– Я этого не знаю.
– О, пожалуйста! Не отзывайся оскорбительно о моих умственных способностях.
– Но и ты не оскорбляй меня, – парировал Дон. – Что же, ты думала, я стану делать, Джесс? Дам тебе полную свободу действий, потому что ты была когда-то моей женой? Я и так делаю все возможное, чтобы относиться к тебе как к рядовому обвинителю. Неужели ты думаешь, что я должен дать волю своим чувствам и забыть об ответственности по отношению к клиенту? Неужели ты думаешь, что я способен на это?
Джесс ничего не ответила. Джесс посмотрела на стену, которая разделяла две небольшие комнаты. Она увидела самодовольную улыбку на лице Рика Фергюсона, когда выходила из комнаты, чтобы поговорить с Доном. Она отдавала себе отчет в том, что происходит. Что ему нравилось ее состояние.
– А теперь либо предъяви обвинение моему клиенту, либо освободи его.
– Освободить его? Ну, уж этого-то я не стану делать.
– Значит, ты его арестовываешь? На каком основании? Какие имеются для этого доказательства? Ты знаешь, что нет абсолютно никакой связи между Риком Фергюсоном и исчезновением Конни Девуоно.
Джесс приложила ладони к губам, с напряжением дыша через пальцы. Он прав, и она знала это. У нее не было веских доказательств, оправдывающих его задержание.
– Ради Бога, Дон, я не хочу арестовывать его, хочу просто поговорить с ним.
– Но мой клиент не хочет с тобой разговаривать.
– Он может пожелать, если его адвокат перестанет вмешиваться.
– Ты же знаешь, что я не поступлю так, Джесс. – Теперь наступила очередь Дона глубоко вздохнуть. – С моей точки зрения, ты нарушила пятую и шестую поправки, которые гарантируют обвиненному право на юридическую консультацию и на молчание в соответствии с пятой поправкой. Я имею полное право находиться здесь.
Джесс просто не верила тому, что слышит.
– Что ты пытаешься доказать? Ты же не хуже меня знаешь о недавнем постановлении Верховного Суда. Предупреждение Миранды, право на присутствие адвоката. Это распространяется только на те случаи, когда производится первый арест. И не распространяется на последующие провонарушения.
– Может быть, распространяются, а может быть, и нет. Может быть, нам следует позволить Комитету по юридической этике определить правомерность твоих действий и позволить судебному органу определить, какие права все еще сохраняются за моим клиентом. Если у него таковые имеются. Пускай суд решает, действует ли все еще Конституция в округе Кук.
– Прекрасная речь, коллега, – сказала Джесс, на которую это высказывание все-таки произвело сильное впечатление.
– В любом случае, Джесс, – продолжал Дон, голос которого смягчился, – у тебя должны быть реальные основания для ареста моего клиента. А у тебя таковых просто нет. – Он помолчал. – А теперь, свободен ли мой клиент или нет?
Джесс посмотрела на стену, которая разделяла две комнаты для допросов. Даже через закрытую на ключ дверь она ощущала силу презрения Рика Фергюсона.
– Откуда ты узнал, что мы задержали его? – Она надеялась, что в ее голосе не очень явно прозвучало ее поражение.
– Ко мне в контору позвонила его мать. Вероятно, она звонила Рику на работу, и его бригадир объяснил ей, что случилось.
Джесс покачала головой. Не всегда ли прибегают к таким оправданиям? В первый раз, возможно, эта женщина и звонила сыну на работу. Возможно, она сделала это и сегодня.
– Что, у нее кончилось спиртное?
– Я хочу поговорить со своим клиентом, Джесс, – сказал Дон, пропустив мимо ушей ее сарказм. – Согласна ли ты позволить мне поговорить с ним или нет?