– Дамы и господа, присяжные заседатели, Терри Вейлс – человек без образования. Он продавец, как и некоторые из вас. Он продает хозтовары. Он мастер этого дела и хорошо зарабатывает на жизнь. Он отнюдь не богатый. Но у него есть гордость.
Как и вам, ему пришлось затянуть ремень в наше тревожное время. Не так много людей делают теперь покупки. Особенно это касается дорогостоящих товаров, например, оборудования для кухонь. Сегодня не так много новых домов. Не так много людей ищет кухонные плиты и микроволновые духовки. Комиссионный процент с доходов мизерный. Мы живем в неспокойное время. Надеяться особенно не на что.
Джесс села в свое кресло. Значит, вот какой подход избрала зашита. Убийца – такой же человек, как и все мы. Мы можем понять этого убийцу, потому что он является отражением всех нас. Убийца – обычный человек.
– Терри Вейлс считал, что может положиться на свою жену. Он женился на ней одиннадцать лет назад, полагая, что оба они будут продолжать работать в течение нескольких лет, прежде чем заведут детей. Но у Нины Вейлс были другие соображения. Она захотела завести детей сразу после замужества. Не захотелось ждать. Раньше она говорила, что будет продолжать работать. Что у нее, конечно, нет желания бросать свою работу. Но вскоре после того, как появился их первый ребенок, Нина Вейлс ушла с работы. Она захотела посвятить себя исключительно материнству. Мог ли мой клиент спорить с этим, принимая во внимание, что она тут же забеременеет снова?
Но Нина Вейлс была не из тех, кто довольствуется немногим. Сколько бы она ни имела, как бы хорошо ни обеспечивал ее муж, ей все равно было мало. Нина Вейлс всегда хотела большего. Поэтому со временем начались ссоры. Иногда дело доходило даже до драки. Терри Вейлс, конечно, не снимает с себя частичной вины за них. Но даже в самых лучших семьях могут возникать скандалы – и они возникают. Особенно когда приходиться туго.
Я не думаю, что надо винить жертву. – Хал Бристол произносил слова нараспев, и Джесс должна была отдать ему должное. – Мы знаем, что для танго нужны два танцора. Мой клиент не задира. Его надо основательно вывести из себя, чтобы он позволил себе рукоприкладство. А Нина Вейлс как раз знала, на какие больные мозоли надо наступать.
Джесс посмотрела в конец зала суда, и к горлу подступил комок. Уж не этим ли занимался тут Рик Фергюсон? Старается наступить ей на больную мозоль?
Рик Фергюсон смотрел прямо перед собой, зачарованный выступлением адвоката защиты. Иногда он даже кивал в знак согласия. Один убийца из рядовых людей понимал другого. Черт бы его побрал, думала Джесс, почему он оказался здесь?
– Нина Вейлс была мастерицей наступать на больные мозоли, – продолжал Хал Бристол. – Она, конечно, костерила своего мужа за то, что он не обеспечивал ее большим комфортом. У нас имеются свидетели, которые готовы подтвердить, какие позорные сцены устраивала ему на людях Нина Вейлс, много раз выставляла его в дурном свете. Это и есть факты, о которых говорила вам обвинитель. А не только слово обвиняемого. У нас есть также свидетели, которые покажут под присягой, что Нина Вейлс грозилась, и опять же многократно, забрать детей и скрыться, оставить его ни с чем.
Терри Вейлс – гордый человек, дамы и господа, хотя она и низвела его до такого состояния, когда ему гордиться стало нечем. Ничего не осталось святого. Даже их половая жизнь превратилась в объект общественных толков и издевательств. Нина Вейлс глумилась над способностями мужа в кровати и при каждом удобном случае подтрунивала над тем, что он не может удовлетворить ее. Она даже заявила ему, что нашла себе любовника. И даже если это было и не так, Терри Вейлс поверил ей.
Потом она ушла, не позволив мужу даже поговорить с детьми. Она известила его, что наняла адвоката, что отберет у него все имущество, которое он наживал всю жизнь. Терри Вейлс обезумел. Был уничтожен. Он не мог больше разумно или трезво рассуждать. Он находился в состоянии отчаяния. А отчаянные люди, доведенные до крайности, нередко идут на безрассудные поступки.
И вот он купил лук. Лук, дамы и господа, не пистолет, хотя у него есть почетные дипломы за стрельбу на соревнованиях. Хотя пистолет для человека, который собирался убить жену, был бы более подходящим оружием, более удобным в пользовании, гораздо труднее доказуемым, более надежным средством для убийства жертвы.
И все же нет, Терри Вейлс купил лук. Предмет, который скорее может наделать много шуму, нежели причинить серьезный вред.
Именно этого он и хотел добиться.
Терри Вейлс хотел припугнуть свою жену. Он не намеревался убивать ее.
Если бы вы собирались кого-то убить, дамы и господа – присяжные заседатели, разве вы стали бы выбирать такое старомодное и бросающееся в глаза оружие, как лук? Разве стали бы совершать это убийство ясным днем, на оживленном перекрестке, на глазах, по крайней мере, дюжины свидетелей, могущих вас опознать? Разве вы сели бы после этого на тротуар, зарыдали и стали ждать полиции? Разве все это похоже на действия благоразумного человека, на человека, который, как утверждает обвинение, бессердечно и умышленно готовил хладнокровное убийство своей жены?
Хал Бристол пересек зал суда к столу обвинителя.
– Защита и обвинение согласны в одном, – заявил он, глядя прямо на Джесс. – Мой клиент несет ответственность за смерть своей жены. – Он сделал паузу, затем нарочито медленно двинулся в сторону присяжных. – Но мы заявляем, что Терри Вейлс совершенно не собирался убивать свою жену, что его единственное намерение заключалось в том, чтобы напугать, привести ее в себя, вернуть ее домой. Как бы ни были ошибочны, как бы ни были неразумны такие намерения, они не могут представлять собой хладнокровное, спланированное и умышленное убийство.
Мне бы хотелось, чтобы в ходе судебного разбирательства вы попытались мысленно встать на место Терри Вейлса. У всех у нас бывают срывы, дамы и господа. Терри Вейлс сорвался. – Хал Бристол перед заключительными словами сделал драматическую паузу. – Разве не могут довести и вас до срыва?
Джесс представила себе, что она стоит у кружевных занавесок цвета слоновой кости в своей гостиной, с пистолетом в руке, и смотрит через окно на улицу. Неужели она действительно могла бы выстрелить? Все мы доходим до точки, дамы и господа, думала она, посмотрев на задние ряды зала суда. Она увидела, как Рик Фергюсон сунул кусок жевательной резинки в рот и принялся жевать.
– Готово ли обвинение продолжить? – спросил судья Харрис.
– Обвинение просит десятиминутный перерыв, – объявил судья Харрис, удовлетворяя просьбу Джесс.
– Что такое, Джесс? – спросил Нейл Стрейхорн, которого такой поворот, видимо, застал врасплох.
Но Джесс уже торопилась к задним рядам зала суда. Если она думала, что Рик Фергюсон вскочит со своего места, то она ошиблась. Он даже не повернулся в ее сторону, и ей пришлось обратиться к нему через головы двух других людей, сидевших возле самого прохода.
– Есть приличная и резкая форма сделать это, – начала она.
Он по-прежнему не смотрел в ее сторону.
– Приличная форма заключается в том, что вы поднимитесь и сами покинете этот зал, – продолжала она, не заметив в нем никакой реакции.
– А резкая форма? – спросил он, продолжая смотреть на пустое кресло судьи.
– Я приглашу судебного пристава и велю ему вышвырнуть вас вон.
Рик Фергюсон поднялся, протиснулся мимо двух мужчин, сидевших между ним и проходом, туда, где стояла Джесс.
– Я просто захотел услышать, что ждало бы меня, если бы эта старая дама не пропала, – сказал он, нахально посмотрев ей в глаза. – Скажите, обвинитель, вы так же хороши в постели, как и в суде?
– Пристав! – громко крикнула Джесс.
– Эй, вы забыли о приличной форме. – Рик Фергюсон повернулся и вышел из зала суда.
Десять минут спустя, когда судья объявил об окончании перерыва, Джесс продолжала трястись.
Вооруженный заместитель шерифа проводил ее до гаража, находившегося на другой стороне улицы от Административного здания. Было почти семь часов вечера.