— Но зачем вам спать со мной?! — девчонка нервно рассмеялась. — Это какие-то ваши магические штучки?
Она так сильно покраснела, что даже кончики ушей вот-вот должны были задымиться от возмущения.
— Не твое дело, — хмыкнул я. — Я помогаю и трахаю тебя так, как захочу.
— Вы — чудовище! — В зеленых глазах блеснули слезы. Вот только ревущих барышень мне еще не хватало! — Вы же знаете, что на кону жизнь моего брата!
— Можно подумать, мне не плевать, — закинув руки за голову, я прикрыл глаза. — Решай сейчас или проваливай.
Девчонка открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Пыталась найти подходящие слова, но я свое предложение сделал; и уж что-что, а судьба ее братца меня интересовала даже меньше, чем порция остывшей похлебки, которую мне помешали съесть.
У меня с ведьмой свои счеты, а уж золото я всегда мог заработать целительством.
И никакие деньги не сравнились бы с девушкой, способной восстанавливать магический запас.
Я хотел ее. Хотел все, что она могла мне дать. Хотел сорвать с нее плащ, стащить рубашку и посмотреть, так ли идеально ее тело, как я вообразил. Хотел получить всю ее до капли. Выпить досуха, поглотить, раствориться в тепле и нежности ее рук.
И она согласится, потому что не было у девчонки выбора. Никто в здравом уме не сунется в ведьмин лес.
— Получишь меня, только когда брат переступит порог моего дома! — выпалила она и уперлась взглядом в столешницу.
— Договорились, — я не удержался от гаденькой ухмылки. — Если, конечно, ты не захочешь меня раньше.
Девчонка вскочила на ноги и, накинув капюшон, зашагала к выходу. Она двигалась плавно, не задев ни единого стола, не коснувшись ни одного посетителя.
Волшебное видение, не иначе.
Долбаное совершенство, которое очень скоро будет кричать в небо мое имя и царапать спину острыми ноготками.
Фолки
Сладкая. Какая же она сладкая!
Как спелая дикая ягода, которая прячется в изумрудной траве на залитых солнцем лесных полянах.
Забавная, ничего не скажешь. Никогда не встречал, чтобы в такой крошке кипели такие нешуточные страсти. Вообще, женщины мне попадались слишком чопорные, слишком скованные, привыкшие относиться к магам, как к чему-то мерзкому и чужому. Стоило только косо посмотреть, как на их холеных лицах, сквозь пудру и краски, проступала такая отчаянная гадливость, будто кто-то бросил под ноги ядовитую змею.
Так реагировала совершенно любая городская жительница, даже будь это обычная кухарка или служанка. Город — гниль и мрак, пропитывающий человека от пяток до затылка. Город всегда внушал жителям, что все, выходящее за привычные пределы, — дурно, противоестественно и злобно.
А эта огрызалась еще, руками размахивала. И удар у нее ничего.
Не чувствовалась в ней эта сучья надменность, спутница городских женщин от мала до велика.
И не боялась она — вот в чем соль.
Смущалась, злилась, включала “хозяйку положения”, но не боялась. От этого еще сильнее хотелось получить ее. Разбудить, заставить требовать большего, встряхнуть хорошенько и показать, какой обжигающей может быть страсть. Девчонка это определенно оценит, я уверен.
Ведь нет ничего хуже наигранного желания. Нет ничего горше банального механического секса, щедро сдобренного страхом. Особенно когда имеешь дело с источником силы. Он должен отдаваться с радостью, а не дрожать, как осиновый лист, жмурясь от отвращения.
Иначе глоток из источника будет таким же горьким, как и его чувства. И таким же бесполезным. Он не добавит сил, не восполнит их, а только отнимет последние капли, загнав мага в ловушку полного истощения.
Дом остался позади, как и большая часть самоуверенности малышки. Чем ближе мы подходили к заветной поляне, где и начинался ведьмин лес, тем мрачнее становилось лицо Илвы и белее — губы. Она то и дело хваталась за клинок на боку, заставляя меня тихо посмеиваться.
Не было в лесу ничего, что можно сразить сталью.
Я двигался бесшумно, по привычке используя “тихие шаги” — магический трюк, такой же древний, как эти леса и горы вокруг. Как и ведьма, живущая в чаще. Центр всех сказок и страшилок, ходящих по округе. Нерадивые дети прятались ночами под одеяла, только бы не услышать зов ведьмы.
Под сапожками девчонки снег похрустывал так громко, что я боялся, как бы все волки в округе не обделались от ужаса, решив, что медведь-шатун рыщет в поисках жратвы. Впрочем, сейчас это было не особо важно, но я себе сделал мысленную зарубку: на “медведицу” тоже стоит наколдовать “тихие шаги”, когда мы войдем во владения ведьмы.