— Я так и не узнала твое имя, — вдруг сказала она, ухватившись за мой локоть. Выглядела малышка несчастной и потерянной, хотя в глазах все еще поблескивал огонек воинственности.
Узкая ладошка чуть сместилась и накрыла мою ладонь, державшую посох. В этом жесте не было ничего особенного, кроме банального поиска защиты и утешения.
— Фолки, — ответил я и шутливо поклонился.
Тихий голосок показался мне смущенным, когда девочка сама решила представиться:
— Илва, — она нервно заправила за ухо белоснежную прядку и осмотрелась по сторонам. — Я столько раз искала нужную тропинку, обошла эту поляну вдоль и поперек, но лес будто не хотел пускать меня дальше.
— Он и правда не хотел, — я остановился в центре полянки, окруженной высоченными елями. Снег здесь был не тронут: ни живые, ни мертвые не ходили сюда, чувствуя беду. Близость враждебной силы, от которой мир людей отделяла лишь тонкая магическая вуаль.
Только руку протяни — и можно коснуться изнанки мироздания, на которой жили самые жуткие человеческие ужасы.
— Встань сюда, — скомандовал и указал на место перед собой. Девочка нахмурилась, но перечить не стала. — Ближе. Обними меня за пояс.
— Что?!
— За пояс меня обними, чего непонятного?
Илва вспыхнула, как уголек костра, и попятилась назад.
— Еще один шаг — и духи леса тебя сожрут с потрохами.
Испуганно икнув, девчонка бросилась вперед и обхватила меня руками с такой силой, что я, мраком клянусь, услышал хруст собственных ребер.
Поставив посох перед собой, я отстегнул от пояса тонкий короткий клинок. Кровь вскипела под кожей, потянулась к стали, умоляла выпустить ее, позволить творить магию так, как ей хочется.
— Не отпускай меня, ясно?
Девочка кивнула и зажмурилась, не желая смотреть на происходящее.
Полоснув по руке, я наблюдал, как тугие красные капли набухают в центре ладони и поднимаются в воздух. Солнечные лучи отразились от блестящего бока, преломились, наполняя их обжигающим золотистым светом, и кровь превратилась в крохотный огненный шарик.
Вокруг резко потемнело, ночь навалилась на лес, подмяв его под себя, похоронив под густыми клубами непроницаемого мрака, пронизанного холодными огоньками незнакомых звезд. Огненная сфера раздалась в стороны, ослепительно вспыхнула и раскололась на сотни искр, заключивших нас в золотую защитную клетку, не позволяя тьме разорвать незваных гостей острыми невидимыми когтями.
От хрупкого тела, прижимающегося ко мне, исходило такое тепло, что мне стало жарко.
Душно, невыносимо тесно в груди, будто сердце разбухло и уже не помещалось на положенном ему месте. Кровь раскалилась в венах, а там, где крохотные ладошки касались меня сквозь ткань, оставались невидимые глазу ожоги, растекающиеся под кожей приятной болью. Я прижал девчонку к себе сильнее, чем следовало, и услышал тихий всхлип.
Меня скрутило в раскаленную пружину, пальцы жили своей жизнью: поглаживали мягкую кожу девичьей шеи, мечтали пробраться под рубашку и подбитый мехом плащ. Я чуть толкнулся вперед, на инстинктах, вжимаясь каменной эрекцией в мягкий живот малышки. Она определенно это почувствовала и дернулась, но я держал крепко.
Запрокинул голову, дышал глубоко и жадно, втягивал в себя морозный воздух леса и пытался думать о чем угодно, но только не о желанном источнике.
Просто дыши…
Дыши глубже!
Стиснув зубы и отведя руку, ласкавшую шею Илвы, в сторону, я сосредоточился на золотой клетке и тьме, окружавшей нас.
Еще чуть-чуть — и можно будет отойти. Еще несколько секунд…
Илва дрожала так сильно, что мне пришлось прикрыть ее плащом и погладить по голове. Девчонка пыталась отстраниться, но я сделал это сам, избавив ее от ощущения моего стояка, стиснутого тугой одеждой. Путаясь пальцами в мягких волосах, я бездумно шептал всякую ободряющую чушь.
— Уже почти все, малышка. Не так уж и страшно, правда?
Она подняла голову, и в свете звезд ее глаза напоминали два изумруда, наполненных живительной влагой. Личико стало совсем бледным, и в моей груди дернулось дурное предчувствие. Какая-то дикая давняя тоска, рожденная из непонятных образов и мыслей в голове Илвы, которые она даже не пыталась прятать.