Джоанна улыбнулась:
— Не волнуйтесь. Я дала им превосходные рекомендации. В компании О'Хэнлон, Ник, вы работаете или со мной, или против меня, золотой середины не существует. Я — босс. Это не демократия, хотя, когда нужно, я могу пойти на уступки и всегда готова выслушать любые предложения. Но решения принимаю я. Мой дед тоже придерживался этой философии. Это один из немногих аспектов, которые я оставила неизменными.
Джоанна не переставала улыбаться и, будто желая подчеркнуть свое превосходство, взяла за локоть Ника, который все еще наблюдал за плотником, и подтолкнула его к входу в следующее здание. Кончики ее пальцев были горячими и настойчивыми, но он и так был не в силах сопротивляться, когда она взяла его под руку.
— Мне практически в одиночку пришлось тащить компанию О'Хэнлон в двадцать первый век. Это я оборудовала современный и производственный отсеки, и, откровенно говоря, я бы хотела, чтобы вы работали именно там, — голос ее стал интимным, мурлыкающим. — Вы очень нужны мне, Ник. Свежая кровь, опыт работы в коммерческих проектах. Вы — человек из реального мира, привыкли реагировать на требования рынка. У вас внушительный послужной список и множество новых идей, стремление развивать собственный стиль. Вы поможете мне управлять кораблем, — она сильнее сжала его руку. — По-моему, мы созданы друг для друга. Вам не кажется?
Ник откашлялся и изобразил на лице легкую беззаботную улыбку. Они не спеша направились к переоборудованным пристройкам у основного здания. Когда-то здесь располагалась молочная ферма, конюшни, амбары и чулан для продовольствия. Над их головой пересекались деревянные балки и стропила крыши — красноречивое свидетельство работы плотников и строителей, а под ногами, словно эхо великого прошлого, скрипел пол из разных сортов древесины — покоробившееся дерево, пятнистое от времени.
В мастерской работал еще один пожилой мужчина. На нем был коричневый льняной фартук и плоская кепка — живая картина старого мастера-плотника. Он вытачивал на токарном станке ножки стола, а позади него еще один седоволосый ветеран точными движениями обстругивал древесину, зажатую в тиски.
Нику хотелось поговорить с двумя плотниками, но Джоанна неумолимо тянула его вперед. Наконец они очутились в самой старой части фабрики, где, как рассказала Джоанна, ее дед, Шон О'Хэнлон, впервые изготовил свои знаменитые на весь мир столы. Здесь среди золотистой стружки стояли рабочие скамьи, педальный токарный станок, тиски и зажимы, а на дальней стене, на сделанных на заказ стеллажах, в строгом порядке лежали смазанные маслом и остро заточенные резцы.
Здесь царила такая чудесная знакомая атмосфера, что Ник почувствовал, как по его телу разливается тепло. Никогда еще он не видел такого совершенства; это была мастерская его мечты. Он пребывал в таком восторге, что почти забыл о том, что рядом стоит Джоанна. На стенах мастерской на гвоздиках были подвешены рубанки, рашпили, молотки, пилы, лекала и ручные дрели, усорез. В воздухе висел насыщенный аромат сырой древесины, смешанный с дразнящими запахами древесного клея, полироли и лака. У Ника потекли слюнки.
Истертый плиточный пол старой мастерской, где усердно работал еще прадедушка Джоанны, был усыпан колечками белых опилок, и на всех горизонтальных поверхностях лежал слой древесной пыли. Пыль припорошила даже паутину под крышей.
Именно здесь, в этом помещении, Ник вдруг вспомнил статью в воскресной газете, в которой рассказывалось, как два лучших плотника Джоанны создали потрясающие декоративные панели из остатков средневековой кафедры сгоревшего собора. Очутившись в старой мастерской, Ник словно оказался в храме. Он с благоговением дотронулся до ближайшей скамьи, ощущая себя пилигримом, прикоснувшимся к священной реликвии. Его пальцы скользили по деревянной поверхности. Дерево было старым, теплым и, казалось, приветствовало его.
Его мысли прервал голос Джоанны.
— Разумеется, теперь эта мастерская не более чем музей, мы здесь больше не работаем. Она не отвечает требованиям здоровья и безопасности — здесь нет защитного оборудования, не говоря уж о предметах пожарной безопасности, — это лишь часть экспозиции. К тому же превосходное место для рекламных съемок, фотографий…
Ник изумленно обернулся.
— Часть экспозиции?
Джоанна кивнула и взглянула на часы.
— Да. Кстати, экскурсия будет здесь с минуты на минуту. Экскурсии в мастерские — часть моей стратегии по окупаемости поместья и рекламной кампании. В летние месяцы мы рассчитываем проводить минимум две экскурсии в день. Мы даже открыли крыло основного здания, построили в саду маленький чайный павильон, сувенирный магазинчик, разбили огород. Есть и маленькая ферма. Очень важно, чтобы компания О'Хэнлон развивалась в нескольких направлениях. На фабрику поедем на вашей или на моей машине?
— Извините? — пробормотал он.
Джоанна направилась к двери.
— На фабрику?
Она тепло улыбнулась.
— Вы же не думаете, что мы до сих пор производим всю нашу мебель здесь? У нас есть прекрасно оборудованный завод прямо за поворотом. Совсем недалеко отсюда. Когда закончим осмотр, можем пообедать в одном из моих любимых ресторанчиков. Паб «Зимородок», не слышали?
Выйдя на улицу, Ник окинул взглядом выложенные камнями дорожки, яркие клумбы и широкие покатые черепичные крыши. Вдалеке едва виднелся купол основного здания, отгороженный от старой мебельной фабрики длинной аллеей дубов и грабов. Он неохотно последовал за Джоанной на парковку. Рядом с лоханью для лошадей притормозил первый на сегодня экскурсионный автобус.
Завод оказался именно таким, каким представлял его Ник, и именно таким, каким он боялся его увидеть: безликое здание под бледно-зеленой крышей из рифленого железа, окруженное дорогами, ведущими в никуда. Похоже, что очень скоро оно обрастет такими же серо-голубыми клонами. Здесь было все то, от чего он так хотел убежать, когда работал в «Ньюленс»: фанерные плиты, разрезанные и облицованные тонким шпоном, оптовые заказы на изготовление ножек для стульев, каркасы кухонь из прессованных опилок, покрытых пластиком. Дело не в том, что это была некачественная мебель, вовсе нет; больше всего Ник ненавидел откровенную практичность этих вещей.
Он воображал работу в мастерских О'Хэнлон нирваной, местом, где сможет творить, участвовать в создании шедевров, гармонично объединять форму и функциональность, создавать плавные, сияющие линии мебели, к которой так и хотелось прикоснуться. Мебели, которая в будущем стала бы антикварной.
Боже, он даже представлял себе, о чем будет разговаривать с тем стариком в плоской кепке и коричневом комбинезоне. «Гарри, что, если мы возьмем этот кусок корневого клена для инкрустации шкафчика?»
И Гарри бы улыбнулся и кивнул. «Вы, наверное, умеете читать мысли. Я думал о том же. Мне кажется, молодой мастер Ник, должно получиться замечательно».
Аромат духов Джоанны, повисшей у него на локте, был настолько сильным, что Ник чувствовал его у себя во рту. Она указывала на оранжево-синий станок, окруженный огромной защитной сеткой, словно блестящим капюшоном. На одном конце парень в синем комбинезоне крутил какие-то ручки на пульте управления, который мигал янтарными лампочками. Машина издавала недовольное урчание.
— Вот она, моя малышка. Одна из серии машин, которую мы одолжили у немцев. Потрясающе работает. Она воспроизводит любой объект, считывает поверхность и воссоздает картинку на компьютере.
Джоанна протянула ему резную деревянную стилизованную под Дога розу ручной работы размером примерно с чайное блюдце, которая когда-то украшала торец церковной скамьи. Вековая патина и масляный налет от тысяч ладоней верующих, последователей великого и мстительного ветхозаветного бога, отполировали поверхность, и казалось, что роза светится изнутри. Ник взял ее в руки. Было невозможно не погладить дерево. Он почувствовал следы резца и испытал чувственную, глубокую связь с плотником, вырезавшим узор.
Лицо Джоанны выражало торжество. Ник закрыл глаза: он знал, что за этим последует.
— Это один из образцов, которые я принесла на фабрику, прежде чем мы подписали договор аренды, — сказала Джоанна. — Мы всегда гордились своими старинными антикварными образцами.