Морвенна чуть было не закричала от ужаса; каким-то образом ее замысел раскрыли! Она почувствовала, как бледнеет, но, прежде чем успела придумать ответ, мисс Ладлоу продолжала:
— Я видела ее статью в воскресной газете. Отличное интервью. И когда агент Джека, Артуро — правда, он милый парень? — предложил, чтобы Лиз взяла у Джека еще одно интервью, честно говоря, я подумала, что это превосходная мысль. Они явно замечательно ладят. Когда я читала интервью, мне показалось, что между ними существует особенная связь, а наши читатели это просто обожают. Поэтому, если у вас есть ее контактный телефон, я бы не тратила время на поиски.
Морвенна напряглась.
— Мне ужасно жаль, — произнесла она, положив записную книжку на колени (вдруг мисс Ладлоу каким-то образом узнает, что она у нее?). — Боюсь, я ничем не могу помочь.
Чуть позже, в понедельник вечером, вернувшись в свою квартиру целым и невредимым после обеда с Джоанной, Ник Хастингс подошел к кухонному окну и выглянул на улицу. Начинало смеркаться, и дневной свет приобрел мягкий оттенок старинного золота, возвещая начало долгого и жаркого летнего вечера. В самом конце Кингсмед Террас была маленькая площадь, связывающая вместе три узкие улочки и окруженная домами и магазинчиками.
В ее центре все в цвету стояло одинокое городское деревце, несмотря на то, что росло прямо из выложенного декоративными камнями тротуара, а рядом с ним — копия уличного фонаря викторианской эпохи на круглом постаменте. На скамейках сидели люди, наслаждаясь последними лучами солнца.
У входа в бистро собрались вечерние посетители. Они пили домашнее красное вино, сидя за изящными деревянными столиками, стоящими прямо на тротуаре, представляя, будто они в Провансе. Через открытое окно до Ника долетали обрывки их разговора, но он не прислушивался к звукам голосов. Это был всего лишь фон для его тяжелых раздумий.
Боги удачи, случая, лжи и неосторожного озорства оказались не на шутку мстительны. Ник инстинктивно чувствовал, что ему придется расплатиться сполна, если он хочет снова вернуть свою жизнь в спокойное русло.
Встреча с Джоанной О'Хэнлон была частью его наказания. Эта женщина оказалась сиреной, сошедшей прямо со страниц книжки легенд и мифов Древней Греции. Ник закрыл глаза и попытался отогнать видение: ярко-красные губы, похожие на губы рыбки-гуппи, которые тянулись к нему через стол, грозно приближающиеся груди и пышные кремовые изгибы ее тела, надвигающегося на его несчастную фигурку, в то время как она теплой потной ладонью проводила по внутренней поверхности его бедра.
Ник проглотил комок в горле, вздрогнув при одном воспоминании об этом безумии. Мысленно он уже рассматривал произошедшее утром и во время обеда в пабе «Зимородок» как жестокую пародию, в которой он, несомненно, играл роль козла отпущения.
Вранье, которое он нагородил о своих отношениях с Лиз Чэпмен, на несколько минут охладили пыл Джоанны, но ему не хватило времени, чтобы вернуть самоуважение и спрятаться за повергнутыми бастионами.
Джоанна была немного шокирована известием о том, что «Лиз работает дома», и это была еще одна ложь, за которую ему, вне всякого сомнения, придется расплачиваться. Он не имел понятия, почему выбрал на роль своей возлюбленной именно Лиз Чэпмен, когда можно было бы от балды назвать любое имя, — хотя, надо признаться, в последнее время он много о ней думал. Вспоминал ее имя, лицо, обрывки их разговора и ее смех, — эти непрошеные воспоминания то и дело вспыхивали у него в мозгу. А теперь благодаря Джоанне О'Хэнлон он опутал Лиз еще одной паутиной вранья.
За десертом либидо Джоанны немного упало.
В течение нескольких благословенных минут у нее вроде бы пропал к нему интерес: она убрала ладонь с его бедра и принялась задумчиво разглядывать его поверх горько-сладкой пены черносмородинового мусса, свежих сливок и раскрошенного безе.
Но как только Ник почувствовал себя в безопасности и стал расслабляться, она снова перешла в наступление. На этот раз Джоанна провела ногой по его незащищенному паху — голой ступней в блестящих черных колготках с крепко сжатыми длинными цепкими пальчиками, похожими на шоколадные печеньица в пачке.
К тому времени, как принесли кофе, Джоанна была уже довольно пьяна, и Ник понял: что бы он ни сделал, он все равно проиграл. Если он отвергнет ее притязания, она сможет приписать свою наглость действию спиртного. А если нет… Ник содрогнулся. Ему было страшно даже подумать об этом.
Тем не менее, пока они пили кофе и коньяк, ему удалось отцепить ее от себя, опустив ее ногу на ковер. А потом, словно выставив перед собой огненный меч, заговорил о взаимном уважении и необходимости поддерживать хорошие деловые отношения. Единственная уступка, на которую он пошел, — пообещал ей в следующий раз быть более откровенным и не напрягаться.
Когда Ник наконец высадил Джоанну у входа в поместье О'Хэнлонов, она бросилась ему на шею и поцеловала долгим влажным поцелуем, застигнув его врасплох и засунув язык ему прямо в глотку, прежде чем Нику удалось вырваться из ее когтей.
Словом, собеседование в неформальной обстановке обернулось чудовищным фарсом. Его окончательно добило, когда на прощание мисс О'Хэнлон пообещала перезвонить ему после того, как рассмотрит все имеющиеся кандидатуры. В этих ее последних словах отчетливо слышался вполне недвусмысленный намек. Когда он оказался в тишине и покое своей квартиры, все произошедшее показалось ему настолько абсурдным, что он не удержался от смеха, хотя на душе было совсем невесело.
Ник сделал глоток воды и принял две таблетки парацетамола. У него раскалывалась голова, а живот раздулся не столько от плотного обеда, сколько от галлонов газированной минералки, которую ему пришлось выпить, чтобы Джоанна не накачала его спиртным. Да, денек выдался не из легких.
Словно револьвер для игры в русскую рулетку, на кухонном столе лежало письмо, которое он в свое время послал Джоанне О'Хэнлон с просьбой более подробно рассказать о его обязанностях менеджера. Какая ирония. Он разве что не умолял Джоанну взять его на работу. Отчаянное желание получить эту должность сквозило в каждой строчке. Рядом лежали вырезки из газеты — статья Лиз Чэпмен.
По пути домой Ник мысленно взвесил варианты, в последний раз обдумав все плюсы и минусы, проверил не упустил ли он чего-нибудь, не укрылась ли от него какая-нибудь мелочь — новая лазейка или свежая мысль, которая поможет найти выход из положения. Но каждый раз приходил к одному и тому же выводу: только чистосердечное признание очистит его душу.
Со смирением подняв трубку, Ник снова набрал номер Лиз. Жаль, что она не перезвонила ему после первого раза, но чего он ждал? Играя с судьбой в прятки, нечего надеяться на ее благосклонность.
Послышался один гудок, второй, и внутренний голос напомнил Нику, что так же было и в первый раз. Скорее всего он снова попал на автоответчик. Так всегда и бывает. Очередной тупик. Да и что он скажет, если она возьмет трубку? Станет извиняться, объяснять, признается во всем? Или расскажет Лиз все как есть — жестокую правду без прикрас? Правда была в том, несмотря на то, что он солгал, он не может выкинуть ее из головы с того самого момента, как увидел ее в отеле «Флаг».
— Алло, — проговорил женский голос.
Ник замялся всего на долю секунды; это была Лиз Чэпмен.
— Алло! — повторила она. — Кто это?
Ник кашлянул:
— Привет. Как поживаете? Вы меня узнали? Я звонил вчера и подумал, что…
— А, это вы, — Лиз оборвала его на полуслове. — Узнала, узнала. Спасибо за цветы. Очень мило и совершенно неожиданно. Как ваши дела?
Ник улыбнулся. В ее голосе удивительным образом смешивалась легкая враждебность и острая, но добродушная ирония. Она говорила одновременно с издевкой и кокетливо, и, как ни странно, это ему понравилось.