Напротив, в затененной нише, устроилась компания алкоголиков. Они были пьяны с раннего утра, и вид у них был грубый, колоритный и дико неподобающий. Смотреть на них было одновременно неловко и невероятно весело. Они нахохлились и надулись как воробьи: пятеро мужчин и женщина средних лет. Передавали по кругу бутылку «Гленфиддича» по часовой стрелке и чашки кофе — против часовой, в противоположном направлении. Это было похоже на искусную хореографическую постановку, и Нику удалось отвлечься от мыслей о Джоанне. Поразительно: эти люди никуда не опаздывали, никуда не торопились.
— Говорю же вам, мы можем уйти. Мне никто не смеет приказывать. Сейчас встану и уйду, что мне тут сидеть… — возмущался мужчина в льняном пиджаке цвета вареной сгущенки. Ник заметил, что пиджак был поношенный, но дорогой. Принесли кофе, и алкаши стали кричать громче, — хотя, возможно, он просто уже прислушался. Он будто смотрел мыльную оперу, постепенно втягиваясь в сюжет и собирая подсказки: что это за люди и что их связывает.
Ему удалось понять, что все они друзья льняного пиджака, собрались здесь из-за него и напились. Некоторые до этого уже побывали в других местах, и Нику это показалось отвратительным, но чего можно ожидать, учитывая, кто организовал эту встречу? Раздался взрыв хохота. Они или сам льняной пиджак должны были встретиться здесь с кем-то или с целой компанией, которая опаздывала или, наоборот, явилась слишком рано. Разобраться было трудно, но Ник был уверен, что ему удастся выяснить, что к чему, нужно еще немного времени.
Женщину, хорошо сохранившуюся блондинку с пышной грудью и козлиными зубами, звали Гермиона. Она все время хватала льняной пиджак за рукав и что-то шептала ему на ухо. Судя по всему, ее слова то веселили его, то приводили в бешенство.
— Черт тебя дери, Артуро, пойди и вызови мне такси! — проревел пиджак, махнув в сторону одного из алкашей. — Скорей, будь ты проклят, пока я еще могу передвигаться, а то эта сука высосет из меня последние соки. С меня хватит. Прошу тебя, иди. Иди немедленно.
Женщина снова схватила его за рукав. На этот раз льняной пиджак не попытался ее стряхнуть. Вместо этого он уставился на своего собутыльника, который медленно поднимался на ноги. Гермиона сжала пальцы.
— Артуро, я тебя уважаю, ты хороший человек… — Льняной пиджак встряхнул головой, чтобы прочистить мозги. — Черт, я слишком стар для этого. Проклятье, я совсем старик…
По изящному фойе отеля рассыпался поток красочных ругательств, будто кто-то выпустил стайку скворцов из клетки. От трехэтажных проклятий даже стекла зазвенели. Остальные посетители бара делали вид, что ничего не замечают.
Ник надеялся, что Артуро, который теперь, пошатываясь, шагал к стойке, перепутает дорогу, вернется или даже рухнет без сознания, прежде чем вызовет такси и все уедут, но девушка у стойки уже держала наготове телефонную трубку.
Тем временем льняной пиджак поднялся на ноги, обмотал шею шарфом и принял более или менее достойный вид, нахлобучив потрепанную шляпу, которую он раскопал из-под кучи вещей на столе, похлопал себя по карманам и ушел. После его ухода собутыльники как-то поникли и разбрелись кто куда. Осыпав друзей воздушными поцелуями, Гермиона и Артуро поторопились к выходу, взявшись под руки. Внезапно бар опустел.
После ухода алкоголиков в баре стало очень тихо. У их столика, заваленного тарелками, чашками, ложками, кофейниками, стаканами и смятыми салфетками, вид был покинутый и неопрятный. Притворившись, что идет в туалет, Ник прошел мимо столика, краем глаза окинув остатки пиршества и надеясь, что ему удастся выяснить, с какой же целью они здесь собрались. Наверняка там множество зацепок. И тут на одной из кожаных скамеек он увидел каталог выставки Джека Сандфи.
Подарок богов. В эту самую минуту где-то в центре города Джоанна О'Хэнлон прогуливается по галерее «Ревью». Отвлекшись от дедуктивных размышлений, Ник наклонился, незаметно взял каталог, засунул его в карман пиджака и направился в мужской туалет.
К тому времени, как он вернулся, со столика, за которым сидела пьяная компания, убрали посуду, стол вытерли и накрыли заново, а Ник прочитал статью о первой крупной выставке Джека Сандфи за десять лет.
Он вернулся за свой столик, и к нему подошел официант. На подносе стояли два одинаковых серебряных кофейника.
— Кофе, сэр? Черный? С молоком?
Ник сделал вид, что не расслышал, а сам между тем подсчитал, сколько денег у него осталось.
— С одиннадцати до двух заказываете одну чашку кофе, остальные получаете бесплатно, — выпалил официант.
— Тогда с молоком, пожалуйста, — ответил Ник, на всякий случай спрятав каталог под стол.
Официант кивнул в сторону опустевшего столика, очевидно посчитав, что Ник разделяет его мнение.
— Видели эту компанию? Алконавты проклятые. Насвинячили тут. Ни чаевых не дали, ни спасибо не сказали, ни в задницу не поцеловали. Свиньи, одно слово. — Он умолк на минуту и увидел каталог. — Вы не его ждали? Хотели автограф взять?
Ник отрицательно покачал головой, потом в изумлении посмотрел на официанта. Части головоломки сошлись.
— Так это был Джек Сандфи? В льняном пиджаке? Это был он?
Официант кивнул:
— Да. Высокомерный ублюдок.
— У меня тут деловая встреча. С Джоанной О'Хэнлон. Она сегодня утром собиралась на его выставку.
Официант в униформе подлил Нику кофе.
— Пустая трата времени, если хотите знать мое мнение. Правильно сделали, что не пошли. Сэкономите пару фунтов. Такое старье. Ему уже нечего сказать, ни души, ни огонька, ни оригинальности. Какой идиот пустил его в свою галерею? В семидесятых, конечно, все было по-другому. — Официант замолчал на минуту, будто припомнив что-то важное, и продолжал: — Вы знаете, что он купил дом для своих студентов в Суоффхэме? Говорят, он ворует их идеи, альбомы с рисунками, наброски — все, что только можно. Даже его фотографиям в каталоге сто лет.
Ник был в шоке. Официант поторопился к другому столику. Ругательства из него сыпались, словно конфетти, он вытянул перед собой руку с подносом и грациозно лавировал между столами.
Ник взял каталог Сандфи. Теперь ему есть о чем поговорить с Джоанной.
Подъезжая к Норвичу на автобусе, Лиз собрала вещи, которые положила на сиденье, чтобы никто не сел рядом, и еще раз посмотрела на часы.
Вокзальный служащий в Эли сказал, что автобус будет проезжать все станции: Шиппи Хилл, Лейкенхит, Брэндон, Тетфорд, Эттлборо, Ваймондхэм и, наконец, Норвич. По железной дороге поезд все время шел прямо, но на автобусе поездка была все равно что по темной стороне луны.
Лиз так долго смотрела на циферблат, умоляя, чтобы время шло медленнее, что даже удивилась, как это часы не остановились. Ее желудок завязался узлом и сейчас представлял собой что-то вроде плетеной ягодной корзинки с ручкой и двумя боковыми веревочками.
Тик-так, тик-так. Лиз выглянула в окно. Наверняка они уже почти приехали. Она никак не могла признать, что от нее ничего не зависит, и поэтому сильно нервничала.
Напротив сидел мужчина в очень чистом комбинезоне и, прижав к уху мобильный телефон, комментировал происходящее за окном. Он позвонил домой в тот момент, когда они зашли в автобус, и с тех пор не переставал рассказывать, какие станции они проезжали.
— Точно. Сейчас мы на Ньюмаркет-роуд, да, тут пробки, как всегда. Едем вверх по дороге, проезжаем заправку… а может, это кабельная телестанция…
Лиз еще раз взглянула на часы.
Водитель автобуса, сутулый мужчина с унылым лицом, который вел автобус так, будто помешивал бурлящий котел, поймал в зеркале заднего вида ее взгляд и объявил:
— Когда приедем на вокзал, можете заполнить жалобу в кассе.
Лиз отвернулась и увидела, что они наконец-то подъезжают к пункту назначения у подножия холма. Часы показывали двенадцать часов двадцать две минуты. Тугой узел в животе ослаб. Если на следующей полумиле не случится какая-нибудь катастрофа, они приедут даже на несколько минут раньше; она не так уж и опоздает на встречу с Джеком Сандфи. Лиз вздохнула с облегчением. Ее план снова был в действии.