Я уже хотел было сказать нет, как Блайт задрожала в моих руках. Я передумал. - Да, закрой нас, - ответил я ему.
Он поднял два больших пальца вверх и вышел.
- Ты этого хотела, любимая? - спросил я ее, скользнув рукой меж ее бедер.
Она прильнула ко мне и начала целовать. Когда я раскрыл губы, я смог почувствовать ее вкус, она притянула мой язык себе в рот и начала его посасывать. Черт возьми, это было горячо. Моя рука вновь находилась на влажной ткани ее трусиков, лаская ее. Она была еще более влажной, чем раньше.
Стон сорвался с ее губ, когда я прижал свою ладонь к ее самому горячему месту. - Так хорошо? - спросил я.
- Да, пожалуйста. - Умоляла она, начиная тереться о мою руку и еще более жадно целуя меня. Она явно была неравнодушна к моему пирсингу на языке. Она впервые так тщательно его исследовала.
Я позволил ей еще немного поиграть, прежде чем проникнуть двумя пальцами под ее трусики. В этот момент она откинула голову назад и поддалась вперед, навстречу моей руке.
Никогда еще у меня не было женщины, которая бы кончала от таких простых прикосновений. Я никогда не устану наблюдать за тем, как невинное выражение лица Блайт сменяется желанием. Никто еще не ласкал ее таким образом. Никто никогда не видел ее такой, какой видел ее я.
Как бы мне не было страшно причинить ей боль, я начинал думать о том, что мне стоит беспокоиться и за себя. Блайт удалось вскружить мне голову так, что теперь я не мог представить жизни без нее. Она нужна была мне, чтобы жить.
- Пожалуйста, - умоляла она, когда ее тяжелые опухщие веки поднялись вверх и она посмотрела на меня. Я проник пальцем в ее узкую дырочку и она резко вобрала в себя воздух и застыла в моих руках. Я начал шевелить рукой и надавил именно на самое чувствительное место. Ее глаза резко распахнулись и она ухватилась за мою руку, слегка потянув ее на себя. А затем она выкрикнула мое имя.
- Тише, - прошептал я у ее виска, оставив на нем поцелуй. - Я все контролирую. Просто расслабься, дорогая.
Блайт ухватилась за мою руку у предплечья и сжала ее. Я воспринял это как сигнал к продолжению. С нежностью, которую я никогда еще ни к кому не проявлял, я начал скользить пальцем туда и обратно в ее узкой жаждующей дырочке, которая сжималась и словно давала представление, как чертовски возбуждающе будет находиться внутри нее.
У нас было мало врмени. В любой момент один из парней начнет барабанить в дверь. Я хотел увидеть это. Я желал этого также сильно, как и ее тело. Используя подушечку своего большого пальца, я провел по ее набухшему клитору и почувствовал, как он пульсирует от моего прикосновения.
Блайт задрожала и начала стонать от этих ласк. Мое тело кричало от желания завладеть ею. Сорвать с нее трусики и погрузиться в ее узкое горячее пространство, что изменит мой мир навсегда. Но мой разум знал, что мне следует быть осторожным. Она была хрупкой и я должен боготворить ее. Я сделаю так, что буду достоин ее.
Я начал описывать круги своим пальцем, в то время как ее клитор пульсировал от наслаждения при каждом движении.
- Крит, я сейчас... мне нужно... пожалуйста. - Блайт хватала ртом воздух и держалась за меня так, будто бы вся ее жизнь зависела от этого. - Сделай так, чтобы я кончила.
Еще одна вещь, которую я понял. Если Блайт меня о чем-нибудь просит, я сделаю это. Последним движением пальца, я слегка ущипнул ее за клитор и наблюдал, как Блайт дико извивается и выкрикивает мое имя.
Я был полностью помешан на Блайт Дентон.
Глава 15
БЛАЙТ
Я обняла себя за колени, пока сидела на скамейке справа от сцены позади стены. У меня был прекрасный вид на Крита. Так же я видела Мэтти, но Грин был слишком далеко, а Леджент стоял за Грином. Они были восхитительны.
Этой ночью эта была их четвертая песня и до сих пор я видела бюстгальтер и две пары трусиков брошенных к ногам Крита. Так же было несколько записок и клочки бумаги на краю сцены. Я не была уверенна, что именно это было. Может что-то в духе фан-писем.
Это было частью жизни Крита и я знаю, что ему это нравится. Внимание со стороны женщин, было тем, что я не могла изменить. Я не хотела его менять. Он не был моим, чтобы я могла что-то в нём изменить, хотя, то как он вёл себя после того как мы вышли из Escalade можно было трактовать по-другому. Значительно по-другому. Его рука была на мне всё время. Он держал меня за руку даже, когда выходил на сцену, чтобы проверить своё оборудование.
Когда девушки выкрикивали его имя, он поворачивался к ним и махал. Одна даже сказала, что любит его и он ей подмигнул. Но всё это время его пальцы были переплетены с моими и он держал меня так сильно, как-будто боялся, что кто-то придёт и заберёт меня у него.
Будто услышав мои мысли, всё ещё исполняя песню, он повернулся и посмотрел на меня. Он улыбнулся и тогда моё сердце замерло, а мой желудок забавно чувствовался. Я подняла руку и помахала ему и его улыбка стала шире.
Уже не первый раз за вечер он так делает. Он делал это много раз. Я переживала, что он поймет, что я путаюсь под ногами и будет сожалеть, что взял меня с собой, но ничего такого не было. Он действительно не проявлял такого поведения, когда мы были в машине. Мои трусики теперь были неприятно мокрыми, но вау, это того стоило.
Но все же я переживала по этому поводу. Это уже нельзя было назвать дружбой. Это было что-то интимное, то, что я даже представить не могла, что буду делать с тем, с кем не нахожусь в отношениях. Но с Критом, я позабыла обо всем этом и взяла все до последней капли.
Отсутствие матери, с которой можно было бы поговорить о моем взрослении, а также отсутсвие отца, от которого я могла бы чувствовать защиту, в некоторой степени оставили на мне отпечаток. И в этом был какой-то смысл. Это сильное чувство, которое я испытывала к Криту. Это желание, чтобы он ко мне прикоснулся.
Желание принадлежать ему. Я всегда хотела кому-нибудь принадлежать. Когда мне было четырнадцать, одна девушка трагически погибла в автомобильной аварии. Я сидела на ее похоронах, наблюдая как ее мать, согнувшись сотрясалась от рыданий. Отец девочки выглядел не лучше.
Он стоял на коленях, положив голову на гроб девочки и его плечи тряслись от горя. Это было душераздирающим зрелищем. Но все то время, что я сидела там, я думала, какой была жизнь этой девочки. Она знала, что такое любовь, о которой я могла только мечтать.
И затем я поняла. Никто не будет оплакивать меня, если я умру. Никому не будет до этого дела. Не будет родителей, которые будут настолько убиты горем, что не смогут стоять на ногах. Даже не будет друзей, которые сжимали бы в руках платки и тихо скорбили на своих местах. Тот день навсегда остался в моей памяти.
Крит ничего не знал об этом. Он не знал, во что ввязывается со мной. Я не была той девушкой, которая бросала в него свои трусики, в надежде провести ночь удовольствия в его руках. Я не смогу проснуться следующим утром и уйти, будто бы он для меня ничего не значит. Я не была такой.
Всю свою жизнь я была одинокой и отрешенной. Смогу ли я по-настоящему полюбить? Или моя любовь будет больной и испорченной? Смогу ли я полюбить так, что буду задыхаться от этого чувства, той любовью, которая заставляет людей спасаться бегством? Была ли я вообще привлекательной? Существовала же причина, по которой Пастор Уильямс и миссис Уильямс не любили меня. Было же объяснение тому, что никто не становился мне близким и не показывал свою любовь. Стоило ли мне попытаться полюбить, когда я была моложе и было ли это правильным?
Я оторвала взгляд от пола, на который отрешенно смотрела, погруженная в свои мысли, и увидела, как Крит направляется ко мне. Неужели они уже закончили? Он говорил, что у них сегодня три выступления с двадцатиминутными перерывами.
Посмотрев за спину Крита, я увидела Грина, который нахмурил лицо, наблюдая за уходом Крита со сцены. Неужели что-то было не так? Я не наблюдала за ними. Я что, пропустила какую-то ссору?