***
Лжецы в рясах любят упомянуть на проповедях «Божественный Контракт» называя его «ошейником для бешеных шавок», в деталях смакуя, как корёжит «колдовскую мерзость» от «истинного света, призывающего отребья смерти раз в год встать на праведный путь». Любят упоминать и о том, что на сей день Контракт остался единственным из девяти даров Созидателей не утратившим силы. Прихожане хлопают и довольные до слюнявых пузырей идут по домам, с мыслью о том, как когда-нибудь им понадобиться помощь Чёрного Мага они призовут Контракт и солнце засветит ярче над телом бьющегося в агонии чаровника.
Проповедники много говорят о магах. Много и не по делу.
К моменту, когда я, утерев пену с губ, поднялась на ноги и отряхнула одежду на стенах помимо дозора уже не было никого лишнего – явный признак того что мои конвульсии затянулись и успели поднадоесть. Я раздражённо дёрнула плечом. Сама виновата. За восемь лет ни разу не подвергалась свету, вот меня и накрыло по полной – с прорицанием, биением в судорогах и демоны знает с чем ещё. Мышцы в теле ныли до последнего волокна, но монотонная боль стала для меня привычной ещё на последнем курсе в Чёрной Башне. Одёрнув перевязь я развернулась спиной к ненавистным стенам и пошла на запах мяса и шум людских голосов. Бесконечный пир жизни в палаточном лагере был в самом разгаре, мне же предстояло до заката войти в юдоль Смерти, где меня ждала крепость и новый найм.
***
Я вошла в город демонстративно налегке, не взяв ни сумки, ни плаща, оставив лошадь у генерала, что, брызжа слюной, грозился сам сожрать несчастную скотину, если я только посмею внести за стены даже крошку от краюхи хлеба. Мои выцветшие глаза «Смертника» не произвели особого впечатления в рядах усталых обречённых солдат: они сами были почти трупами, как минимум пахли так же. Меня жадно обыскали, но остались разочарованными – ни под пурпэном, ни в кошелях на поясе не было ничего съестного. Лишь зелья с резкими химическими ароматами, да гроздья амулетов и заряженных камешков-накопителей на верёвочках. Все ценные артефакты лежали на дне сумок, а порошками я обкурилась заранее – меня едва заметно пошатывало, но ни голода, ни боли, ни холода, как, впрочем, и любых других ощущений я не испытаю ещё две ночи. Дольше задерживаться в охотничьих уделах Смерти я не планировала.
Задание оказалось простым и банальным – вычистить город от накопившийся скверны, но по душе оно мне не пришлось. Все твари что встретятся мне в стенах замка были легионом Костлявой, а становиться у неё на пути себе дороже. Однако Божественный Контракт не давал отлынивать, и получив прямой приказ я приступила к охоте.
Упоение от азарта накрыло на второй колонии Телогрызов, не успевшей разбежаться и унести тощие кошачьи тела с круглой как мячик головой, состоящей из окружностей зубов. Я ворошила только первый сеновал, а мои парные клинки уже были в слизи по рукоять. Привычный меч висел за спиной и мешался, вместе с доспехом, не давая телу проявить всю гибкость, но останавливаться и разоблачаться было выше моих сил. Сумрак давно окунул город в холодные синие тени по шпили, забрав, казалось, даже те скудные крохи жизни что ещё таились по углам.
Удовлетворившись результатом зачистки я, игнорируя приставленную лестницу, спрыгнула на улицу, поведя носом словно зверь. Передозировка порошками в этот раз дала интересные симптомы: бешенное сердцебиение заглушало все звуки, барабаном громыхая в ушных раковинах, обоняние же слилось со зрением, одарив картинкой из разноцветных аур запахов окружающих любой предмет. В какой-то момент мне показалось, что я даже вижу саму Госпожу Смерть – её непроглядно чёрное очертание, склонившееся к большому внутреннему дворику замка, заворожило меня, пока в нос не ударил отчётливый запах разложения и боли.
Мне не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кем было это создание. Рватень – тело ребёнка, осквернившего себя поглощением плоти родственника и мутировавшем в груду раздувшегося мяса, усеянного язвами и кровоточащими разрывами плоти. Напитавшись проклятой маны от эманаций смерти дитя, утратившее человеческий вид, ползло к моим ногам из открытой двери ангара. Судя по всему, он до сих пор сохранял разум, не давая разрываемой боли унести его в небытие и окончательно завершить превращение в опасную тварь. Я видела багровые волны мучений, исходивших от раздувшейся плоти и не желала продлевать агонию разумному существу, некогда бывшему невинной жизнью. Удары клинков рассекли брюхо, вывалив на стоптанную в камень землю змеи кишок и синеватый мешочек печени.