Да! Нехорошее место у тутошних таксистов считается промзона.
(И его можно было понять – уж больно много молодых людей обоего пола предпочитали сводить счеты с жизнью именно здесь.)
Какое-то время я, молча, вдыхал цементный воздух смешанный с прелой листвой и еще чем-то, чему не мог подобрать эквивалент.
А потом возникла мысль: «Какого хрена я здесь забыл?»
Вторая мысль перервала первую: «А вдруг я рассвирепею? Забуду, что я «добыча»? Во мне проснется «охотник»?»
«Не знаю, – ответил я сам себе (кажется, на первую незамысловатую думку). – Я же настроился еще в такси на солидное виктимное поведение, адреналин начал выделяться еще там (что ощутил таксист, трактовав как «суцидник» моё состояние) и теперь, запустив такой механизм, – фиг его остановишь…»
Всё. Вот оно – состояние – пришло, окончательно и бесповоротно. Точка невозврата пройдена.
Сердце колотит, в ушах шум, дергается левая щека…
Я положил первую записку под камень.
И пошел.
Через семь минут после заброса я ощутил неприятное жжение в области спины; кто-то издалека упёрто «шевелил» глазами в моём позвоночном столбе. Потихоньку добираясь до печенки.
В таком состоянии (не страх, но близко, не паника, но недалеко) я пробыл минут десять. Постепенно продвинулся к основным зданиям.
И тут меня погнали…
Первые подкусы * мне нанесли в область щиколотки, голени, под колено, часть в бедро.
Какое-то время я шел, рыча и отмахиваясь, делал вид, что подымаю камень, потом и не только делал вид. Существа, напоминающие собак (sic!), реагировали на мои попытки решить дело условным миром вяло угрожающее, но шибко настойчиво.
Меня гнали с открытого пространства.
И я-таки не выдержал, побежал.
Не… Я преочень быстро побежал. Я запетлял от страха. Да. Как заяц запутывал следы при всей очевидности для охотников о бесполезности данного действа.
Началось буйство чувств.
От страха обострилось зрение: серые предметы приобрели явный очерненный контур, движение собак перестали восприниматься скользящей расплывчатой тенью.
В ушах заголосило, закашляло многоголосьем псиным; явственно различались напевки сук и скулёжное тявканье щенков, далекий пробный рык подростков.
Волосики по всему телу топорщились: помогали, мои маленькие, узнать за долю секунды – это будет укус или только «предварительный набросок». (Мимоходом мой мозг отметил: надо бы взять в разработку эту тему – предтактильные ощущения человека в момент опасности.)
В новостях и следующее: любопытная горечь во рту (стресс – это херня – меня же медленно пытаются убить).
А вот перебитый многажды нос меня, шалун эдакий, подвел: ни шиша я не обонял (ну, может только ежели запах собачьего дерьма; вляпался ишо при входе в промзону).
Ко всему прочему появилось и новое, неизведанное чувство. Хотя писать о нем в единственном числе не очень-то и верно. (Эх, попадись мне господин Аристотель со своей теорией о пяти чувствах – искусал бы.)
Охарактеризовать сиё ощущение можно только так: я не хочу, чтоб меня сожрали.
Благодаря неизведанному доселе мироощущению я умудрялся избегать:
- торчащие пруты арматуры;
- раскиданных там и сям (хи-хи, на манер древних противопехотных мин) деревянных конструкций с гвоздями;
- хищных стеклянных перегородок;
- трухлявых перекрытий;
- скользких и неверных под ногой поверхностей.
Я совершал невообразимые прыжки с одного уровня на другой, на обостренной интуиции (назовем это так), выбирая верную опору для толчковой ноги, приземлялся на кончики пальцев и, сдирая кожу, невероятно напрягая мускулы, – тянулся, карабкался, бежал…
Но меня гнали. Куда? Мне было не до рассуждений. Я бежал согласно воле гонящих.
Это был их мир, и они знали его гораздо лучше меня.
Пару раз меня роняли (если можно так выразиться). Но обошлось: немного надкусили в области почки и трицепса, да еще какой-то козёл (а может и козлиха) попытался меня скальпировать. Однако сорвал только бровь и выкусил часть уха, а именно tragus*. (Склоняюсь к мысли, что все-таки козёл.)
Израсходовав последние ресурсы своего изрядно подпорченного квадрицепса*, я запрыгнул (sic!) на одиноко стоящую секцию трехметрового бетонного забора. Оттерев кровь с лица, и кое-как прилепив обратно кусок брови (надорвал часть рубашки) я глянул вниз.
Как ни странно, но увиденная картина не заставила моё сердце биться сильнее, а кровь течь интенсивнее. Получилось ровно наоборот – мой организм отчасти УСПОКОИЛСЯ. Я стал хладнокровно оценивать ситуацию.