Выбрать главу

Чем он там гремит, интересно? Что-то двигает, льет воду, стучит! Перепланировку, что ли, затеял или баррикады сооружает, чтобы его не выставили? Так не станет она инициировать его уход. Неудобно. Пускай сам все про нее понимает, он же до жути проницательный.

К вечеру она не выдержала и высунула нос из своей комнаты.

Мама дорогая! Люстру, к которой она боялась притрагиваться, старинную медную с хрустальными плафонами, запылившимися еще в прошлом десятилетии, Аристов ухитрился снять, вымыть и повесить обратно. Укрепил разболтавшиеся и покосившиеся двери серванта. Починил кресло-качалку, в которое и бабушка боялась усаживаться, ворча, что дед после себя ничего крепкого и целого не оставил. Однажды, едва с него не упав, бабуля накрыла кресло клетчатой шерстяной шалью, задвинула в угол у балкона и никогда потом больше в него не садилась. И Алисе не позволяла.

Еще Аристов прибил на место полку в туалете. Она сорвалась с одного гвоздя уже после смерти бабушки. Алиса второй гвоздь из стены выдернула, и полку поставила на пол, и почти каждый раз, когда забывала, задевала ее большим пальцем правой ноги. Охала, ахала, грозилась полку выкинуть. Но решиться так и не смогла. Этот шедевр неизвестного краснодеревщика, с бабушкиных слов, прислала Алисе в подарок мать на ее десятилетие. Полку красного дерева и шоколадку «Аленка». Открыток и телеграмм не прилагалось.

– Спасибо, – сухо поблагодарила Алиса, подняв голову к потолку. – Не стоило…

– Да, совершенно ничего не стоило, совершенно даром, – так же казенно, как и она, ответил Петр Иванович и шагнул к порогу. – Так я пошел?

– Куда?

Она только теперь обратила внимание, что одет он в свой сатиновый темный костюм, а из бокового кармана куртки торчит беретка.

– Так это… Работу мне дали. Звонил твой дружок. Выхлопотал он мне работу в ЖЭКе, дворник я теперь ваш, и еще койку выхлопотал… пока там же, – пошутил Аристов безрадостно и вздохнул. – Не обижайся на меня, дочка. Я же все понимаю. Такого, как я, трудно принять. Ты это… Будь осторожна! На ночь запирайся. И этого к себе… Участкового лучше не впускай.

– Почему? – изумилась она.

– Мутный он какой-то. Нехороший взгляд у него. Баба опять же его… Чего там у них? – забормотал Аристов, пятясь к двери. – Ключи отбери. На кой они ему? Баба у него ключи найдет, худо будет… Ты это, не боись ничего! Я тута, рядом… Как-нить зайду, покалякаем. Про Шурку покойную, к примеру. От чего, говоришь, она померла-то? Машина сбила? Странно… Ты пока отдыхала, я тут сгонял в проулок-то, понаблюдал. Там пять, десять километров скорость у машин. Как сбить-то можно? Опять же чужие не ездят, только свои. И всего три дома. Машин не мало, конечно, но вычислить можно. А ты не замечала, никто машину не ремонтировал в то время? Нет? Оно, конечно… Мусоров работа! А им недосуг, н-да… Я поспрошаю, если что, расскажу. Стерегись, дочка…

Он ушел, а у нее заныло сердце. Трудно поверить, но от тоски заныло! Пока он ходил тут с тяжелым старческим пыхтением по комнатам, гремел, стучал, давал советы, она немного сердилась, чуть-чуть раздражалась, неуютно ей с ним было, конечно, но она совсем-совсем не испытывала страха. Рассказать кому, засмеют и у виска пальцем покрутят! Под одной крышей с уголовником – и не страшно?! А вот и да!

А стоило ей дверь за ним запереть, послушать, прислонясь щекой к замочной скважине, как гудит лифт, увозя Петра Ивановича в его каморку в цокольном этаже соседнего дома – там селились их дворники, – как нахлынула на нее непонятная тоска вперемешку со страхом и стыдом.

Не стоило ей так с ним. Он жизнь ей спас, а она…

– Молодец! – выпалил на подъеме Сашка, выслушав ее подробный отчет о папаше самозваном. – Молодец просто, Алиска! Я даже боялся тебя об этом просить! Но ты все сама сделала, умница!

– Да, умница, – протянула она неуверенно, ковыряя пальцем по привычке стену возле телефонной полки в коридоре, она с детства ее там колупала, сколько бабушка ни ругалась, отучить так и не смогла. – Он вот ушел, и что дальше?

– А что дальше?

– А то! Ночью я как тут одна?

Сашка сразу широко шагнул в ее сторону, выкатил колесом грудь и только было собрался по ней вдарить кулачищем, знаменуя тем самым свою надежность, как Алиса показала ему фигу.

– Ничего не получится, дорогой. Ты сейчас же топаешь к себе домой.

– То есть?! – Пухлые губы Назарова задрожали от обиды. – Ты чего выпендриваешься, Голубева?! Я за тебя по колено в кровь встану, а ты…

Упреков могло быть слишком много, Алиса не дослушала, выставив его за дверь.

– Сначала разберись в своей семейной жизни, потом приходи ко мне с ночевкой, – посоветовала она перед тем, как запереться. И тут вспомнился последний совет Петра Ивановича. – Да, и еще… Ты ключи мне сдай от новых замков.

полную версию книги