Надо запомнить это место. Уж на что, а на память Кимберли никогда прежде не жаловалась.
Она снова взялась трясущимися руками за руль, отмечая, что её преследователи ещё довольно далеко от нее. Они не должны были видеть её маневра. Ким довольно улыбнулась, держась за вибрирующий от скорости руль. Босой ногой она вдавила педаль газа в пол.
— Ну же, покажи, на что ты способен, — приговаривала она, стараясь удержать жёсткий руль автомобиля. — Не подведи меня, старенький седан. Не то не поздоровится нам обоим.
Может быть, у неё ещё есть шанс уйти? Конечно, будь она в своем новом красном кабриолете, то давно бы уже оторвалась от погони. Остается только надеяться, что у бандитов машины не лучше, чем у нее.
Надежда умирает последней. Мотор седана ревел, салон вибрировал и трясся, а стрелка спидометра давно ушла за границы шкалы. Спину прижимало к сидению водительского кресла. И чтобы сидеть ровно, нужно было приложить немалые усилия. Ким впервые в жизни неслась на такой огромной скорости. Только бы оторваться от них. От этих алчных грабителей банков. Хорошо, что хоть трасса была пустой, иначе бы она не рискнула так разгоняться, и рисковать не только своей жизнью.
Раздался ещё один выстрел, и девушка вздрогнула, понимая, что уйти от бандитов у неё, скорее всего, не получится. У них есть оружие, и когда-нибудь они могут попасть в цель. Руки покрылись мурашками. Кимберли почувствовала, как у неё во рту пересохло от страха и выброса адреналина. Перед глазами мелькали белые полосы разметки, сливаясь в одну сплошную нить.
— Не догонят, не догонят, — как молитву, повторяла она. — Не догонят.
Еще один выстрел. Пуля пробила бампер, но не принесла вреда автомобилю. Они стреляют по колёсам, поняла она. Не по стеклам, а по колёсам. Почему?
Кимберли вцепилась в руль, летя по трассе в сторону заходящего солнца. Может быть это последний закат, что ей доведётся увидеть? Девушка шумно вздохнула, с каждой секундой ожидая очередного выстрела.
— Только не попадите в колесо. — Шептала она пересохшими губами. — Не в колесо! Иначе я пропала. Господи, помоги!
Бог не услышал. Как это зачастую и бывает.
От следующего выстрела машину резко понесло. Девушка вцепилась в дергающийся руль, стараясь выровнять седан, но на такой скорости это было практически не возможно.
Одного мгновения между двумя ударами учащенно бьющегося сердца хватило, чтобы Ким осознала, что сейчас погибнет. Что вся эта идея с угоном машины изначально была опасной. Рискованной. Но в этом и есть прелесть самой принимать решения — ты же сама и несёшь ответственность за все возможные последствия.
Сердце у неё пропустило удар. Ей не справится с управлением. Не выровнять руль. Боже…. Это конец.
Машина виляла, становясь полностью неуправляемой.
«Всё-таки пробили заднее колесо». — Успела подумать она, прежде чем автомобиль слетел с трассы влево, уходя на всей скорости в кювет. Кимберли ощутила леденящее душу чувство полёта, когда душа уходит в пятки, и тело отделяется от сидения. Земля и небо быстро замелькали, сменяя друг друга. Руки её оторвались от руля, затылком она больно стукнулась об потолок, затем об руль, и видимо ещё раз об потолок. Боль была такой нестерпимой, что из глаз прыснули слезы. «Ну и пусть. Зато деньги они не получат», — была её последняя мысль, прежде чем тьма поглотила всё вокруг.
Глава вторая
Сознание возвращалось медленно. Голова просто невыносимо раскалывалась. В ушах шумело. Глаза не слушались, и открыть их никак не выходило, как будто что-то мешало. И темнота. Везде темнота.
Болело всё тело. Да так сильно, как будто бы она… Что? Что это с ней такое?
Полностью дезориентированная, она понимала лишь, что лежит на чём-то твёрдом. Как же называется это слово? В голове всё смешалось, обрывки мыслей калейдоскопом мелькнули, и растаяли в темноте её сознания.
Что с ней? Почему всё тело так ужасно, так невыносимо болит?
Сквозь гул в голове она услышала голоса. Незнакомые, пугающие.
— С такой гематомой головы исход может быть весьма печальный, — голос принадлежал какому-то мужчине. Явно в возрасте. Кто это? Что он говорит? Какая гематома? И что это слово может значить?
— Это меня не устраивает, — второй голос был грубый, властный. — Приведи её в чувства, чёрт тебя дери. Ты врач. Делай, что должен. И поживее, Фредди. — Ей казалось, что мужчина говорит слишком быстро, и разобрать сказанное она не смогла. Ничего не понятно. Она различала только интонацию, грубую и надменную. Да и голос говорившего больше походил на какой-то рык.