— Что? — У Линетт даже вилка из рук выпала.
— Что? — В тон жене проревел ее отец.
— Детка, — Линет первая взяла себя в руки. — Дорогая, шить, это удел чернорабочих. Это же не для тебя. Серьезно! Если тебе нужно новое платье, то мы закажем тебе любое. И его для тебя сошьют. Портнихи. Ты создана для большего.
На мгновение Кимберли охватило отчаяние. Но только на мгновение. Она не стала отступать, чтобы папа порадовался.
— Но мне кажется, что это будет интересно. Шить мне интересно. — Не сдавалась девушка. — Я хочу делать то, что мне приносит радость. Работа в вашем банке не для меня.
— Что еще за бред? — Отец поднялся. — Чтобы я этого больше не слышал. Я столько денег потратил на твое экономическое и финансовое образование. И что в итоге — она хочет шить! Забудь.
— Но что плохого в том, чтобы заниматься интересным для себя делом? Творчеством! — Настаивала на своём Ким. — Я не хочу прожить свою жизнь для других. Растрачивая себя на то, к чему у меня не лежит сердце! Я хочу делать то, что нужно именно мне. Что интересно мне. Даже если вам это и не нравится.
За столом стояла гробовая тишина.
— Я так понимаю, вам всем плевать на мое решение. — Снова заговорила Ким. — Поправьте меня, если я заблуждаюсь.
— Она сошла с ума, — подвела итог ее мать, и издала протяжный вздох, наполненный печалью и наигранной заботой.
— С ума сходят только те, у кого он есть. — Энтони злобно посмотрел на свою дочь. Уничтожающий взгляд. — Видно образование ума тебе так и не прибавило. Еще хоть одно слово о том, что ты хочешь стать портнихой, и я забуду, что у меня когда-то была дочь.
Ким тоже поднялась из-за стола.
— Я неважно себя чувствую, — твердо сказала она. — Прошу меня простить. Продолжайте ужин без меня.
И она направилась по лестнице в свою комнату, стараясь держать спину прямо.
— Ким, разреши, я тебя провожу. — Джастин подал ей руку.
Кимберли посмотрела на высокую лестницу. Затем на свои каблуки. Затем на тонкую ухоженную ладошку Джастина.
— Хорошо, — кивнула она. — Идём.
У дверей её комнаты Джастин замер в нерешительности.
— Ким, ты и правда плохо помнишь то, что было раньше? — Краснея, спросил он. — Потеряла память?
Девушка кивнула. И стояла перед своей закрытой дверью, не желала пускать в свою комнату Джаса.
— Знаешь, это совсем не страшно. — Ответил он. — Не страшно, что ты что-то не помнишь. Даже наоборот. Я могу перенять руководство банка на себя после нашей свадьбы. И тебе не придется ничего вспоминать. Я готов. И я буду не против твоих экстравагантных новых увлечений. Делай, что тебе хочется, шей, рисуй, а я и сам потяну всю эту банковскую структуру с ее филиалами и биржами.
— Это хорошо. — И Ким поняла, что этому парню до нее самой на самом деле нет никакого дела. Помнит она что-то — не помнит. Этому типу было без разницы. Ему нужен банк ее отца. Отцу тоже нет до нее никакого дела. Ему нужен тот, кто продолжит его начинания. Тот, кому можно передать дело всей его жизни. Джас и отец нашли друг друга. А она просто лишнее звено в этой цепочке. — Хорошо. Я рада. И уверенна, что ты со всем этим блестяще справишься, Джас. Я в тебе не сомневаюсь.
— Э, спасибо, Кимберли. — Юноша снова покраснел. — Я тоже так думаю. Я справлюсь. И… Ким, можно я…
— Пока, Джастин. — Кимберли быстро забежала в спальню и захлопнула свою дверь прежде, чем ее очередной жених соберется с силами, и попробует ее поцеловать. Этого она точно не вынесет.
Девушка стояла и дрожала, подпирая лбом дверь. Дверь, никак не реагировала. Когда нет того, на плече которого можно повсхлипывать, то сгодится и обычная дверь. Дверь хотя бы не задает ей непонятных вопросов про ограбления. И не говорит, что и как нужно делать.
И откуда пришло это слово: «Бежать»?
Всего за один ужин она поняла, что мать и отец не интересуются ей. У отца работа, которой он отдает всего себя. У матери, которая намного моложе папы, на уме наряды и косметика.
И все они хотят, что бы Ким делала то, что они для нее решили. Ни кто не интересуется, чего же хочет она сама. Всем плевать на ее чувства и на ее потребности. Все уверенны, что знают, как ей нужно правильно жить. Боже, защити меня от тех, кто хочет мне добра.
Ким снова глубоко вздохнула, беря себя в руки.
— Наконец-то, Кимми. Я устал тебя тут ждать.
От этого голоса, такого родного. Такого привычного, Кимберли вздрогнула, и резко обернулась от двери. Он сидел на ее кровати и небрежно вертел в руках альбом для фотографий.
— Боже, неужели это ты! — Прошептала она. — О, Боже!