В тот день, когда мне исполнилось пять, Арис был возбужден еще больше обычного. Я чувствовала: он собирается рассказать мне нечто чрезвычайно важное. Арис выглядел так, словно если он не сообщит мне информацию прямо сейчас, то произойдет катастрофа. Все мое внимание сосредоточилось на его словах. А моего отца распирали эмоции. Его акцент стал настолько сильным, что я с трудом могла его понять: «Дорогая, подойди сюда. Я ужасно долго ждал этого дня. Тебе исполнилось пять лет. Сегодня именно тот день, когда ты готова понять, о чем говорят слова в этой величайшей книге Земли. Подойди ко мне, посмотри на нее, это словарь, милая. Черно-белые буквы в нем сложили твое имя, имя моей семьи, дочка. Все, кто носит нашу с тобой фамилию, – мои люди». Он вдохновенно поднял глаза к небу.
«И еще кое-что, дорогуша. Завтра ты, как обычно, пойдешь в подготовительный класс, там ты спросишь своих маленьких друзей: «Есть ли ваши фамилии в словарях?» Естественно, они ответят, что нет. Ты – особенная. Ты – единственная, кто удостоился такой чести. Подойди ближе, милая. Взгляни! Ты внимательно слушаешь? Твоя фамилия – Найяд».
Он остановился, перевел дух, снова поднял глаза к небу. Голос Ариса дрожал.
«Найяды в греческой мифологии – нимфы озер, рек, морей и океанов, хранительницы воды для античных богов. Слушай меня внимательно, навостри ушки, милая. Я скажу самое главное».
Ты – особенная. Ты – единственная, кто удостоился такой чести. Подойди ближе, милая. Взгляни! Ты внимательно слушаешь? Твоя фамилия – Найяд.
Все-таки отец был настоящим актером. Следующую фразу он произнес по слогам с придыханием и многозначительными паузами.
«Современное значение слова «наяда» – «женщина или девушка, чемпионка по плаванию». Боже мой! Дорогая, это твоя судьба…»
Я не понимала смысл слов «женщина», «девушка», «пловчиха», мне было пять лет. Я услышала единственное – «чемпионка».
В тот день моя походка изменилась из-за того, что мои маленькие плечи были расправлены несколько более, чем обычно.
Мой отец любил жизнь. А она воздавала ему за это: Арис словно искрился изнутри. Его гениальная актерская игра и манера заклинателя змей в общении не оставляли равнодушным даже самого замкнутого человека. Однако все вышесказанное составляло лишь одну часть его натуры. Дело в том, что мой отец мог мгновенно превратиться в настоящего тирана. Мы боялись его. Он был человеком без моральных принципов и чести.
Любое, неудачно сказанное слово могло вывести Ариса из себя. Он моментально вскипал от нахлынувшей на него ярости. Затем следовала ужасная арабская брань, перемежавшаяся воплями и угрозами на греческом. Он возводил руки к небу, словно пытаясь унять свой гнев, но на самом деле, чтобы дотянуться до ремня или же до жесткой щетки для волос. Ими он нередко расправлялся с нашей матерью, в то время как мы – Билл, Лиза и я – плакали абсолютно беспомощные и напуганные. Я никогда не забуду ту ночь, когда Арис ударил мать, и она упала на кухонный пол. Ее щека была в крови. Мы боялись, что он сломал ей скулу. Мама потом еще долго чувствовала боль в лице, выдумывая для друзей какие-то небылицы. Она говорила, что с ней все в порядке. Но то, что он с ней сделал, вместе с его приступами неконтролируемой агрессии остались одними из самых болезненных воспоминаний моего детства.
В другой раз мы ехали куда-то, а маленькая Лиза всю дорогу ныла и жаловалась на тошноту. Ей было три года, она на пять лет младше меня (мой брат, Билл, являлся средним ребенком в семье). Арис в тот день был капризен и деспотичен. Он приказал Лизе заткнуться, заявив, что не собирается останавливаться из-за нее. Мама понимала, что еще чуть-чуть, и Лизу вырвет прямо в машине, но боялась перечить Арису. Когда Лизу стошнило, отец начал кричать. Автомобиль визгливо лязгнул тормозами, и мы оказались на обочине. Арис выскочил из машины, вышвырнул оттуда маленькую Лизу и ударил ее по лицу. Я хорошо это помню, меня душили слезы. Билли оторопел и не произнес ни слова. Ему было стыдно. Я видела, что мама расстроена, но она продолжала сидеть в машине и не пыталась защитить мою сестру.
Мы с Биллом слишком хорошо знали, какие следы на теле оставляет ремень отца. Однажды вернувшись из очередной «деловой поездки», Арис отстегнул нам немного «заработанных» денег. Мы спрятали те бумажки в тайник над обогревателем. Как-то раз, когда он работал целый день, случился пожар. Приехали пожарные. Они потушили огонь, дом почти не пострадал, но все выглядело ужасно. Мебель была обуглена, сгорели занавески, ковры, скатерть на столе. Втроем, сидя на полу в гостиной, мы слушали очередную, хорошо знакомую нам, ложь Ариса: «Не переживайте, я не зол, а вы не наказаны. Но это же очень серьезно! Все, что произошло, ужасающе серьезно, дети. Просто расскажите мне, вашему папочке, как это случилось. И подобное больше не повторится».