Взбодрённые речью принца министры и советники задумались. Кто-то серьёзно, кто-то лишь сделал вид, но единодушно просили отложить решение на несколько дней, чтобы у каждого родилось побольше вариантов. Была надежда, что сама принцесса Тойво подскажет, как вырвать дочь дипломата из хватки своих коронованных родственников. Или хотя бы наведёт на мысль. Но это чуть позже, когда девчонка придёт в себя. И хотя помощь Перле нужна была незамедлительно, стоило признать, что найденная принцесса в самом деле измотана, и ничего путного не сможет предложить.
Дамиану оставалось только надеяться, что Перла всё же достаточно умна, и не даст себя в обиду.
Лишь у околицы поседения реджи вспомнил о цели своего путешествия. По пути к единственному двухэтажному дому, стоявшему на дальней околице, гарды рассредоточились, и к подворью пострадавшей Дамиан подъехал в одиночку, если не считать зевак, подтянувшихся вслед за всадником и теперь редкими гроздьями висевших на заборах.
Не замечая никого вокруг, принц невозмутимо подъехал к крыльцу и спешился. Из докладов он знал, что эта женщина была одинока, но жила большим хозяйством — то ли артелью, то ли мастерской, воспитывая не только своих детей, но и нескольких сирот, которых обучала ремеслу ткачихи.
Поднялся на крыльцо и постучал в дверь громко и бесцеремонно — его, принца, должны услышать. А в доме было довольно шумно, даже сюда доносились приглушённые женские крики. Призрачная Рука прикрыла лицо. Ему хватило бы одних зрителей вокруг усадьбы, но прерывать визит из-за ссоры хозяев не стоило, хотя становилось понятно, что время выбрано неудачно. Оставалась надежда, что его появление в доме само по себе станет событием более значимым, чем семейный скандал.
— Кого там ещё принесло? — послышалось в ответ на стук. Голос был женский, немолодой и недовольный. Почти сразу же дверь распахнулась, и на Дамиана глянуло злое старушечье лицо. Узрев перед собой важного господина, выражение мгновенно стало испуганным и удивлённым, а приоткрытый рот издал забавное «эээ». С улицы послышались смешки.
Дамиан поклонился и вежливо произнёс:
— Благословение Плодородной вашему дому! Могу я видеть хозяйку?
Удивлённая старуха отступила назад, будто приглашала войти, и принц последовал внутрь. Может, это и не было приглашением, но и толпу незачем слышать о чём пойдёт речь. Идеально с глазу на глаз переговорить с пострадавшей, но уже как получится.
Внутри дом казался ещё более странным, чем снаружи. Он очень напоминал конюшню в загородном королевском дворце, только вместо стойл в нижней части строения была большая комната похожая на столовую множеством столов. Наверх, туда, где могло бы хранится сено, но, судя по всему, был невысокий жилой этаж, шла лестница. Именно оттуда и доносились крики.
Теперь чётче слышались голоса, вернее, один голос, звонкий и высокий. Можно было разобрать что-то про столицу, про нормальную жизнь и возню в навозе. Второго говорившего слышно не было, хотя паузы в криках намекали, что ответные реплики всё же присутствовали.
Старушка, что отступая и оглядываясь, пятилась к лестнице, была в замешательстве. Она, видимо, не знала, как поступить: крикнуть хозяйку при господине или подняться наверх, чтобы позвать тихо, но оставить гостя одного. В эту же минуту в заднюю дверь, что была как раз напротив той, в которую зашёл Дамиан, ворвались две девочки:
— Баба Нюся! — закричали. — А когда обед?
Услышав очередной визгливый вопль, дружно глянули наверх и зашептали: «Опять Наташка дурит!». Старушка с облегчением вздохнула, но тут же состроила строгое лицо и шикнула, а девчонки, не сразу приметившие господина, теперь вежливо поклонились. И бабка прошипела им, косясь на принца:
— Бегитя на антресолю, зовитя Валю. Только быстро!
Несносный Мальчишка, уже ходивший вокруг бабы Нюси, скроил удивлённую рожу. Хозяйку звали то ли Валерана, то ли Вадислара. Он потому запомнил, что для села это было более чем необычное имя.
Девчонки затопали по лестнице, поминутно оглядываясь назад.
Принц только во дворце пришёл в себя, когда щепка от раздавленной спинки стула больно вонзилась в руку. Дамиан глянул на окровавленную ладонь, затем обвёл непонимающим взглядом кабинет. Массивная дверная ручка валялась, вырванная, у порога. Стеклянные крошки на чайном столике были раньше стаканом, на это скромно намекал графин с отломанной горловиной. Обломки пера и чернильная лужа с расколотой надвое чернильницей на рабочем столе, обрывки скомканных бумаг… И Несносный Мальчишка… Мальчишка катался по полу, держась за живот, и безобразно распахивал рот в беззвучном смехе, по его призрачным щекам текли слёзы, отчего всё полупрозрачное лицо странно поблескивало.