— Цукканы протухлые! — тут же шепотом продолжила Нюся причитать, но Люся зыркнула на неё так, что товарка подавилась шепотом и даже прикрыла рот ладонью, но взгляд вернула, такой же злобный и негодующий.
— Избили… едва не убили… а так… ничего плохого, — едва проговорила Валери каркающим голосом.
— А чья кровь на тебе, девка? — так же тихо спросила Люся, пристально рассматривая потеки и брызги на лице, руках и лохмотьях, в которые превратилась одежда хозяйки.
— Бандита застрелил… один господин… случайно… Тот меня как раз у… уби… вать хотел, — едва проговорила Валери, болезненно сглотнула, снова оперлась головой о стену и заплакала. Сначала по неподвижному лицу покатись слезинки, одна за другой. А затем затряслись плечи, и Валери качнулась вперёд, закрыв лицо руками. И невысокая Нюся, и более крупная Люся качнулись к своей Валечке, но поняв, что она просто плачет, переглянулись.
И каждая занялась своим делом. Люся метнулась к полочке с посудой, где у неё хранились травы и баночки с мазями, а Нюся принялась ругать Валери, поглаживая её по голове, поправляя растрепавшуюся черную косу и выбившиеся из неё пряди:
— Дура-девка! Говорила же я тебе, не ходи в лес! А ты упёрлась, как дитятко, — он один мне силы даёть! Глупыя! Ой, ой, ой! Бедняга ты, бедняга-а-а! А какой же ишак, бесплодие на весь его род, убивцем твоим стать захотел? Чегой от тебя-то хотел?
Люся вернулась с влажной тряпицей и пахучей мазью, и стала протирать раны, лицо, плечи, руки Валери, смывая чужую кровь, заставляя бедняжку поднять голову, и внимательно присматриваясь ко всем её синякам и ссадинам, смазывая, легонько трогая пальцами, проверяя, не сломана ли где кость, нет ли других повреждений.
— Денег хотел, чего ж ещё, — глухо проговорила Валери, отнимая ладони от заплаканного лица.
Нюся всплеснула руками и затянула новое:
— Оставил тебе твой-то наследство! Гадина, да что б ему никогда в Царство Плодородия не пройти! И детей, и долгов — всё на тебя перевесил! Бедняженька ты моя!
Маленькая старушка прижимала ладони к щекам и жалостно качала головой, а потом опять свернула в своих завываниях в другую сторону:
— Глупая, ой глупая! И в лес попёрлася! Знала же, что опасно! А всё туда же! небось, не впервой бандиты с тебя долги-то спрашивають за твоего мужа…
Столпившиеся вверху, возле лестницы, девочки стояли неподвижно, наблюдали эту картину как завороженные: не шевелясь, с широко открытыми глазами, молча. И только самая младшая на животе сползала по лестнице. Глаза её были крепко зажмурены, она судорожно и тихо всхлипывала, содрогаясь от этих всхлипов всем тельцем, но не останавливалась, продолжая двигаться вниз. И только когда добралась до пола, открыла глаза и побежала к матери, громко топая тяжёлыми ботинками. Уткнулась в её колени лицом и затряслась крупно от плача. Но даже плакала она без единого звука.
Валери глянула на неё и сморщилась как от боли. С мукой взглянула на Нюсю. Но та разошлась и не замечала просьбы в её взгляде, понося пропавшего мужа Валери и её саму, легкомысленную и несерьёзную.
— Да замолчи ты уже, старуха! — снова прикрикнула на неё Люся. — Не вишь, и без тебя плохо!
Валери опять болезненно сморщилась, только теперь повернув лицо к Люсе. Но наставница молодых мастериц также не заметила жалобного взгляда. Её волненье о здоровье её драгоценной Валечки, когда-то вернувшей её жизнь, выплеснулось на крикливую бабу Нюсю, с которой они, две старухи в одном доме, вечно ругались и ссорились.
— Чего ты к Валечке пристаёшь? Сама, что ль, лучше? Молчала бы уже!
— А я и не буду молчать! Не для того я столько лет маялась, что бы теперя молчать!
Валери опустила глаза, и бездумно гладила гладко причёсанную головку младшей дочери, её тоненькие, но тугие косички. Та успокаивалась, чувствуя родное тепло, и всхлипы становились реже. Нюся и Люся со вкусом продолжал ругаться, уже забыв о причинах, не обращая внимания на девочек, что стояли наверху узкой, плохо освещенной лестницы, на саму Валери, на малышку, уткнувшуюся ей в колени.
Когда малышки Вира совсем прекратила плакать, Валери наклонилась к ней, что-то прошептала ей на ушко и пересадила на лавку рядом с собой. Ещё несколько раз погладила её по голове, улыбнулась вымученно и встала. Медленно прошла к дальней двери в углу этого большого помещения, служившего одновременно и передней, и столовой, и учебной комнатой для детей, и закрыла за собой дверь.
Этот тихий стук произвёл магическое действие, и спор двух старух вмиг потерял запал. Наступила тишина. Стало слышно, как тихонько переговариваются девочки на верху лестницы да шмыгает носом малышка Вира, переводящая удивлённый взгляд с Нюси на Люсю и обратно.