Из меня вырвался тихий хрип:
— Это сложно назвать успехами.
— И что ты планируешь здесь остаться до самой весны, — продолжил Алекс.
— Тут безопасно, спокойно, тихо, — ответила я.
— Но мы оба с тобой знаем, что это для тебя не будет жизнью.
Моя бровь удивленно изогнулась:
— А с чего ты решил, что ты знаешь, какая мне нужна жизнь?
Алекс, откинувшись на спинку стула, сверлил меня своими глазами из-под очков, а я запихнула ложку гречки в рот и с ещё большим усердием принялась жевать. К мясу я принципиально не притрагивалась.
— Это я сбил Кирилла, — резко заявляет Алекс. — Точнее, мои парни.
Вилка не выпала из моих пальцев. Я просто спокойно взглянула на Алекса. И внутри меня ничего не дрогнуло, потому что глубоко внутри себя я догадывалась об этом. Просто предпочитала игнорировать.
— Ты умна, ты умеешь манипулировать, ты прекрасно знаешь изнанку города, ты умеешь просчитывать почти всё, — заговорил Алекс, и при каждом столь странном комплименте он загибал палец, — ты боец, Аделаида. Но у тебя просто не было хорошего учителя.
Я продолжила молчать.
Теперь я порезала на пять маленьких кусочков огурец.
— А мне нужна наследница, — заметил Алекс. — Инга не подходит на эту роль.
— Вам просто ее жаль, — встряла я. — А меня — нет.
Глаза Алекса полыхнули от моих слов.
— Инга не подходит, потому что она писательница. Она и Яр творческие личности. Их нужно ограждать от неприятностей, которые мы с тобой так любим, — Алекс слегка подался вперед. — Ты ведь моя женская копия.
На долю секунды у меня перехватило дыхание, а потом я продолжила жевать. Внутри меня всё ещё не было никаких эмоций, и я никак не понимала, почему. Из-за седативных, дозу которых мне увеличили? Или может я просто разучилась чувствовать хоть что-то?
— Ты не мой отец.
— Я знаю.
— Неужели ты стремишься им стать?
— А ты бы хотела?
Не сдержавшись, я вновь закатила глаза:
— Это глупая привычка отвечать вопросом на вопрос.
Уголок губы Алекс дернулся.
— Но мы оба с тобой так поступаем.
Несколько минут мы просто молчим. Я же за это время съела ещё один помидор и ложку гречки. В какой-то момент меня начало подташнивать от еды и я сразу отодвинула от себя тарелки с подносом. Быстрей бы дали что-то жидкое.
— Тебе ведь здесь даже не нравится, — вновь начал говорить Алекс.
Я нетерпеливо посмотрела на буфет, где всегда стояли стаканы с компотом или соком. И невольно наткнулась взглядом на доктора, который пристально наблюдал за мной. Он сразу понял и поэтому покачал указательным пальцем.
Из меня вырвался раздраженный вздох и я, резко встав, направилась в свою палату. Здесь мне больше нечего делать, а Алекс пусть катиться в ад. Но по какой-то неведомой причине он продолжил идти за мной. Словно не в состоянии понять моих намеков.
— Тебе будет лучше дома.
— Мой дом — пентхаус, — бросила я. — И Алиса.
— Яр по тебе скучает, — не унимался Алекс. — И Арина тоже.
Упоминание о брате и о матери Инги оказалось для меня большим ударом. На долю секунды я замерла, вспомнив о том, какими теплыми были ее объятия, и у меня слезы невольно навернулись на глаза.
— Это ничего не меняет.
Потом я вошла в свою палату, Алекс тенью следовал за мной. Я сразу направилась в скрипке. Закинув ее на плечо, взмахнула смычком и заиграла. Только музыка в последнее время не позволяла мне сойти с ума. Я понимала, что седативные использовались не для моих эмоций. Они притупляли действие моего разума, который всегда жаждал новых загодок.
Я играла почти два часа без перерыва. Алекс всё это время молча сидел в кресле и просто наблюдал за мной. А я наблюдала через окно за солнцем, которое медленно катилось к горизонту и окрашивало небо потрясающими розовыми оттенками.
Закончив, я продолжала стоять к Алексу спиной, а он, словно устав от этого беззвучного диалога, поднялся на ноги. Моя рука невольно скользнула на кулон — единственная вещь, которая сохранилась после смерти моей матери.
— До встречи, Аделаида, — сказал Алекс.
Развернувшись, я крепче сжала кулон, а потом одним легким движением открыла его и достала то, зачем все члены криминального мира гонялись. Вадим сильно взбесился, когда он узнал, что я украла это и где-то спрятала. И теперь он искал это по всему городу.
— Держи, — швырнув жесткий диск, сказала я.
Алекс легко его поймал. Прокрутив между пальцами, он с долей изумления уставился на меня:
— Откуда?
— Я лучше всех знаю Вадима, — сказала я. — Но никто мне не верил. Я знаю его душу, мысли и сердце. Пусть я не узнала его внешность, однако я всё ещё знаю о нём слишком многое.
Алекс, склонив голову, внимательно слушал.
— Он хотел меня заполучить не затем, чтобы играться со мной, — я мягко постучала кончиком смысла по своему виску. — Он просто по неосторожности везде брал меня с собой, и то, что я знаю — не просто сулит об уничтожении.
В глазах Алекса заблестели жадные искорки:
— Почему ты не воспользовалась этим?
Я горько усмехнулась:
— Потому что я хотела просто его убить.
Алекс просто смотрел на меня, словно я вновь стала для него загадкой.
— Когда покажешь Алисе этот жесткий диск, она поймет, что тебе можно будет отдать и другие документы, — сказала я. — Будь с ней мягок. Она моя самая большая ценность.
— Ваша преданность друг другу поразительна.
Я ничего не ответила.
Просто развернулась обратно к окну и вновь заиграла. И впервые за долгое время почувствовала спокойствие на сердце. Словно я только что объявила о перемирии.
48. Кирилл
— Ты пил, — безапелляционно заявил Алекс, только посмотрев на меня, вооруженного папкой с документами и настолько злого, словно я действительно еще не оправился от жуткого похмелья.
Впрочем, да, я пил. Хоть и был сердит на весь мир сейчас не из-за этого.
— Это была разовая акция, — я швырнул папку на стол и плюхнулся в кресло с видом оскорбленной невинности.
Или не невинности. Просто оскорбленной.
— И что, скажи мне, послужило причиной этой неожиданной черной пятницы с условиями “выпей воды и влей в себя бутылку водки в подарок”?
— Ада.
— Ты, кажется, ее разлюбил.
Алекс надо мной явно насмехался. Он прекрасно знал, что сколько б я не кричал, что мне на нее плевать, сколько б не утверждал, что не хочу иметь с ней ничего общего, я все равно буду верен Аде. Она настолько крепко приросла ко мне, что отодрать я уже не способен, не потеряв какую-то жизненно важную часть в себя. Просто есть люди, которые об этом догадываются, а есть люди, которым ничего о наших с нею отношениях знать не надо.
Я до сих пор не знал, в какую из категорий следовало отнести Алекса.
— Да, разлюбил, — буркнул я наконец. — Просто она вытворила такое, что мне вновь очень хочется пожать ей горло.
— Уверен?
— Да.
— И что же произошло?
— Ты лучше полистай документы, которые она хранила в тайном кабинете. Алиса попросила передать, — проворчал я, отворачиваясь от мужчины.
— Я так понимаю, ты в них не заглядывал.
— Я в этом нифига не понимаю, — честно признался я.
— Тогда в чем дело?
Я не ответил, только вперил полный злости взгляд в потолок. Алекс открыл наконец-то папку и принялся изучать бумаги.
— Меня бесит то, как она высоко себя ставит.
— Это нормально, — отметил Алекс. — Она довольно много сделала, чтобы иметь право на достаточную самооценку.
— Да блин ненормально! Она слепая заносчивая дрянь!..
— Которую ты любишь.
Мне нечего было на это ответить. Я вскочил на ноги, подошел к окну, уцепился в штору мертвой хваткой, словно она могла помочь мне устоять на ногах. Алекс хмыкнул, но опять оставил это действие без комментариев. Хоть я все равно видел, как он просто-таки горел желанием ядовито пошутить.