Что бы это, черт возьми, ни значило.
Ага, отец года совершенно не против сводничества своего сына с этой сучкой, и все потому, что в будущем это может принести пользу одному из нас или всем троим.
Ничего удивительного.
Директор Харрисон начинает разделывать птицу, в то время как хозяйка дома сидит сложа руки, не сводя глаз со Стерлинга, пока тот набирает сообщение. Только когда у меня в кармане жужжит телефон, я понимаю, что он отправлял его мне и Дэйну.
Стерлинг: Она охренеть как хочет меня. Чувствую себя слегка грязным. А еще испытываю небольшое искушение познакомить ее с Легендой.
Дэйн: «Легендой»?
Стерлинг: Той, что у меня в штанах.
Я сдерживаю смех, читая его идиотское сообщение.
Дэйн: Мама думает, что у них с Харрисоном все. Как только высохнут чернила на документах о разводе, просто избавь ее от страданий. Хорошенько оттрахай ее, и в следующем году нам всем будет легко.
Уэст: Трахать телочек постарше – это ж твоя фишка. Сделай это. Наберись опыта. Двигайся дальше.
Уэст: Вообще-то, я беру свои слова обратно. Забыл, что она сталкерша. Любая другая девушка, с которой ты будешь встречаться после этого, таинственным образом исчезнет. Упс.
И это шутка только наполовину.
Мама прочищает горло. Похоже, мы не так уж хорошо скрываемся. Мы втроем одновременно убираем телефоны и ведем себя прилично до конца ужина.
В основном.
Приходят два официанта, чтобы убрать со стола, и мы все сидим в неловком молчании. Мой отец выглядит так, будто предпочел бы быть где угодно, только не здесь. Что логично. Семья для него ничего не значит, и я уверен – у него в запасе наверняка есть какая-нибудь цыпочка, ждущая своего часа, чтобы сегодня вечером выполнить его приказ. Вот почему он постоянно смотрит на часы и настаивает, чтобы мы поели и уехали домой не позже восьми.
– Джина, разве твоя племянница не должна была присоединиться к нам сегодня? Неужели не смогла?
Джина – или миссис Харрисон для всех нас – оживляется. Они с мамой родом из соседних приходов в Луизиане.
– Ах, ты права, она должна была, но случилось странное. Оказывается, я забыла, что должна была подать какую-то форму с просьбой, чтобы она приехала провести с нами каникулы, – объясняет миссис Харрисон. – В общем, из-за того, что в ее школе довольно строгие порядки, они не позволили бы нам забрать ее без согласования. Они держат бедных девочек под замком.
Мама слегка вздыхает.
– Это немного… экстремально, разве нет?
Миссис Харрисон пожимает плечами, ничуть не выглядя разочарованной тем, что ее племянница не смогла приехать на ужин.
– Возможно, но «Брайтон Пирс» – лучшая школа-интернат в стране. Так что, полагаю, они, так сказать, сочетают хорошее с плохим, – пренебрежительно говорит она. – В любом случае, теперь, когда я знаю надлежащую процедуру, первым делом в понедельник утром подам необходимые документы, чтобы убедиться, что Кендалл сможет приехать этой весной или летом.
– Весной или летом? Не в Рождество? – спрашивает мама.
– О, боже, нет! У нас с Мартином планы провести Рождество в Европе. Я уверена, ей будет приятно провести с друзьями еще одни каникулы.
Миссис Харрисон одаривает маму беззаботной улыбкой, на которую мама не отвечает. Она сама короткое время провела в школе-интернате, и теперь уж точно не их фанатка. К счастью для нее, дедушка питает слабость к своим девочкам и привез их домой, как только закончился тот ужасный год.
Разговор прерывается, когда приносят десерт и ставят перед нами. Моя первая мысль – похоже, они намеревались накормить небольшую армию, а не только нас пятерых. Мамины глаза округляются при виде нового блюда, и она неловко хихикает.
– Ого, Джина! Тебе не обязательно было столько готовить только ради нас. После такого сытного ужина не уверена, что у меня осталось местечко для десерта.
– Нет, если хочешь сохранить эту талию, – ворчит отец.
Миссис Харрисон широко улыбается, встает со своего места, чтобы разрезать один из двух тыквенных пирогов, которые сейчас стоят на столе.
– Прошу тебя, дорогая, – тянет она с южным акцентом, а затем смеется. – Я не прикасалась к духовке, так что, честно говоря, никаких трудов и не было. Кроме того, у тебя тут растущие организмы, – добавляет она, бросив взгляд на Стерлинга. – Ты хочешь кусочек. Не так ли, милый?
Черта с два она по-прежнему говорит о пироге.
– Эм… Я возьму немного, – отвечает Дэйн, снимая неловкое напряжение, когда Стерлинг не отвечает.
Мы вдвоем поднимаем тарелки, принимая по кусочку. Затем Стерлинг делает то же самое. Мой телефон звенит в кармане еще до того, как я успеваю схватить вилку.