– Скажи мне, почему я должна тебя впустить, – приветствует меня Скарлетт через кованую решетку. Убрав выцветший розовый хвостик за спину, девчонка бросает на меня тот же холодный взгляд, которым любит поражать ее сестра.
Я дышу в ладони, потому что остался без пальто, а на улице чертовски холодно. Пытаясь не обращать внимания на мороз, я одновременно придумываю, как урезонить четырнадцатилетнюю малявку.
– Потому что я обо…
Чувак, ты только что признал, что ей всего четырнадцать. Следи за своим чертовым языком.
Я делаю вдох и начинаю сначала.
– Потому что я облажался. Я это знаю. Твоя сестра это знает. В этом и причина наших ссор. Но я не делал того, что, по ее мнению, сделал, Скарлетт. Клянусь.
Она оглядывает меня с ног до головы, скрестив руки на своей футболке с единорогом и прислонившись к дверному косяку.
– И? – спрашивает она, и ее голос звучит лишь вполовину так же дерзко, как у Саутсайд, когда та бросает мне вызов.
– И… Я хочу все исправить, – добавляю я. – Мне не нравится, что она злится на меня за то, чего я не делал.
– А как насчет того, что ты сделал?
Какого черта! Саутсайд продала ей обучающий курс «Задай ему жару», о котором я не знаю?
– И это я тоже пытаюсь исправить, – отвечаю я. – Но не могу сделать это отсюда.
Девчонка все еще не двигается с места, и я начинаю задаваться вопросом, не повезло ли бы мне больше, если бы к двери подошла Блу. Но затем, как раз в тот момент, когда я начинаю сомневаться, Скарлетт открывает замок на бронированной двери и позволяет мне войти в дом.
– Тебе придется подождать. Она в душе, но я дам ей знать, что ты здесь.
– Нет! – быстро выпаливаю я. – То есть, ты можешь сказать, что кто-то пришел, но не говори кто. Пожалуйста.
Мне не нужно, чтобы Саутсайд, эта чертова злюка, услышала мое имя и вылезла в окно ванной еще до того, как я успею вставить хоть слово.
Скарлетт смотрит на меня несколько секунд, а затем исчезает за углом. Вскоре после этого я слышу, как она колотит в дверь, а затем кричит, мол, у тебя гости.
В квартире тихо, запах чистящего средства с ароматом сосны, похоже, исходит от темного пятна на ковре. Кто-то жестко поработал над тем, чтобы убрать последствия загула. Я предполагаю, что папаша Саутсайд здесь, но он пока не дал о себе знать. Не то чтобы я жалуюсь.
Нервы у меня на пределе, поэтому я даже не сажусь. Вместо этого расхаживаю взад-вперед, разглядывая семейные фотографии. Некоторые прибиты к стенам, другие стоят на старом комоде и столе. Я останавливаюсь у одного из снимков беззубой Саутсайд, улыбающейся в камеру. Она улыбается, да, но она далека от счастья. Даже тогда она, кажется, несла на своих плечах тяжесть всего мира. Как это возможно, я понятия не имею.
Двигаясь дальше, я перехожу к другой фотографии, к той, на которой Блу уже немного подросла. Кто-то запечатлел, как она заплетает волосы Скарлетт, выглядя такой же преданной сестре, как и сейчас. У этих двоих потрясающая связь, почти такая же, какую я разделяю с братьями. Я думал, что мы близки, но сестры Райли подняли планку на совершенно новый уровень.
Я перевожу взгляд на следующую фотографию и замечаю женщину, которая так похожа на Саутсайд, что поначалу это сбивает с толку. Она обнимает троих детей, и это единственная фотография, на которой я вижу неподдельное счастье. Улыбки не выглядят вымученными или временными, хотя я не понаслышке знаю, что они недолговечны. Тем не менее мне кажется, что это один из тех моментов, за которые держится Саутсайд, момент связи – воспоминание, которое не дает утонуть, когда жизнь превращается в шторм.
Некоторые семьи шторм настигает чаще, чем другие.
– Ты же знаешь, Скарлетт, что лучше не впускать людей в дом так поздно! – доносятся из коридора вопли Саутсайд. – О чем ты вообще думаешь? Это…
Ее слова обрываются, когда я поворачиваюсь и смотрю на нее, одновременно приводящую меня в бешенство и заставляющую трепетать мое гребаное сердце. Я замечаю ее ошарашенное лицо и четко осознаю, что для Саутсайд настал тот самый момент – бей или беги, и все естество говорит ей уносить ноги.
Ее ноги со скоростью света проносятся по ковру, из гостиной к коридору. Однако я быстрее, поэтому она чертовски удивляется, когда мне удается обхватить ее одной рукой за талию, обернутую полотенцем, и оторвать от пола. С ее губ срывается пронзительный визг, когда я перекидываю ее через плечо в стиле пещерного человека, в процессе хватая за голую задницу.
Едва ли я возражаю против этой части.