Она ни в коем случае не типичная девица, попавшая в беду. Она не зовет на помощь. Вместо этого она ругается, как разъяренный матрос, и царапает мою гребаную спину, точно бешеная кошка, а не колотит по ней, как это сделало бы большинство девушек. Я замечаю ее комнату – ту, с мерцающими лампочками, свисающими с потолка, – и врываюсь на всех парах, грубо швыряю Саутсайд на кровать и запираю за собой дверь.
Полотенце, которым она до этого прикрывалась, развернулось и упало на пол во время борьбы. И когда Саутсайд встает, чтобы схватить его, я не могу отвести от нее глаз.
– Ты… задница! – кричит она, вновь закрепляя голубую махровую ткань на груди.
Раздается сильный стук в дверь.
– Мне позвонить в полицию?! – громко объявляет с другой стороны двери Скарлетт.
– Не надо! – одновременно орем мы с Саутсайд, заставляя ее сестру замолчать.
Пока я жду, каким будет следующий шаг Саутсайд, получаю такой смертоносный взгляд, какого не видел никогда в жизни. Эта зараза заставляет меня взмолиться быстрее, чем я делаю новый вдох, в надежде, что она снова не взбесится.
– Просто… иди в свою комнату, Скар, – в конце концов уступает Саутсайд, дыша так, словно только что пробежала стометровку.
Теперь ее тело прикрыто, влажные волосы покоятся на плечах. Не буду врать – осознание того, что она голая под этим полотенцем, меня отвлекает. Если честно, не думаю, что она когда-либо выглядела сексуальнее, чем сейчас, вот почему я почти забываю, зачем сюда пришел. И только когда вижу в углу комнаты ту чертову розовую биту для софтбола, память услужливо подсказывает причину.
– Поздновато для принятия душа, м-м? Наверное, ты изрядно попотела, пока портила мою машину, – огрызаюсь я.
Она упирает оба кулака в бока, явно готовясь к драке.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Да уж, держу пари.
Я на секунду отвожу от нее взгляд, чтобы поднять биту, и когда снова выпрямляюсь, Блу замахивается на меня кулаком. Да, она промахивается, но я все еще в шоке, что она только что пыталась ударить меня.
– Что, черт возьми, с тобой не так?
– Ты! – кричит она. – Ты – это то, что, черт возьми, со мной не так!
Она туже затягивает полотенце вокруг груди, и я вижу, что ее руки все еще сжаты в кулаки. На этот раз, когда она замахивается, я готов к этому и ухитряюсь удержать ее, крепко прижимая к себе, что она ненавидит.
Я никогда не видел ее такой – дикой, разъяренной, переполненной эмоциями.
– Отпусти меня, Уэст. Богом клянусь, – ворчит Блу, пытаясь вырваться. Ее глаза горят, она борется с непролитыми слезами. Ее лицо раскраснелось. Все это заставляет меня меньше думать о ее гневе, а больше о том, что его вызвало.
Она увидела меня с Паркер. И неправильно истолковала всю эту встречу.
– Я знаю, что, по-твоему, я сделал, – говорю я. Но, клянусь, слова влетают в одно ухо и вылетают из другого.
Все потому, что она устала. Устала от того, что с ней обращаются как с ребенком. Что говорят только часть правды. Что она не может доверять.
– Я не трахался с Паркер, – на этот раз я произношу слова в упор, прямо ей в ухо, чтобы она точно знала, что я имею в виду.
Блу немного расслабляется, но все еще хочет вырваться. Однако я этого не допущу. Не раньше, чем буду уверен, что она понимает.
– Я бы не стал этого делать, потому что я даже не хочу ее.
Саутсайд обретает второе дыхание, и мне приходится обнять ее крепче, видя, что теперь она не сдерживает слезы.
– Отпусти… меня, Уэст, – кипит она, угрожая мне злобным взглядом, от которого мне не скрыться, пока я так близко.
Но я и не хочу. Я хочу все, что она может дать. Каждый удар, который она может нанести – будь то настоящий или эмоциональный. Я приму все.
– Мне не нужна Паркер или любая другая девушка. Потому что единственная, кого я хочу, – это ты.
У меня голова идет кругом от того, что я сейчас признал – что я, по сути, предан ей, а она даже не в состоянии признать тот факт, что она что-то чувствует ко мне. Но… это все, что у меня есть.
Правда.
Когда я выпускаю Блу из своих объятий, она, шатаясь, отходит, сердито вытирая пролитые слезы.
– Я видела фотографии, – наконец признается она. – Видела, что Пандора сказала по этому поводу.
– И мы оба знаем, что эта сука бывает права раз в сто лет.
Плечи Саутсайд вздымаются, и я не могу отвести от нее глаз. Не только потому, что она красива, даже когда злится и желает мне смерти, но и потому, что больше всего на свете я хочу, чтобы она вернулась в мои объятия. Даже зная, что она вполне может наброситься на меня, если я подойду достаточно близко.
Гребаная психопатка.
– Ты всегда ждешь, что я просто поверю тебе на слово, – обвиняет она, – но суть в том, что ты, сволочь такая, не заслуживаешь моего доверия.