Я наблюдаю за ней, пока произношу имя отца, и Блу даже не вздрагивает, просто выдерживает мой взгляд. Это становится еще одним доказательством в пользу того, во что я начал верить в последнее время, – она ни хрена не знает, кто такой Вин Голден, а это значит, что отец сам сочинил историю их знакомства.
Но зачем?
Зачем лгать, что был в ней заинтересован? Зачем лгать, что она одна из охотниц за большими деньгами? Просто чтобы держать меня подальше от нее?
Когда я тянусь за телефоном, чувствую на себе взгляд Саутсайд. Руки бешено трясутся, но я готов рассказать всю правду. Даже учитывая возможность того, что Саутсайд снова разозлится на меня.
Я нахожу ту самую фотографию. Ту, что вызвала во мне невыразимый гнев, который я без вопросов направил в сторону «виновной».
Блу следит за мной, когда я поднимаюсь и подхожу ближе, чтобы передать ей телефон. И когда наконец делаю это… то встречаю только пустой взгляд. Никаких слов.
Я опускаюсь обратно на ковер, но на этот раз ближе, прислонившись к спинке кровати. Наверное, это довольно глупая идея, поскольку известно, что Саутсайд бьет меня, когда я меньше всего этого ожидаю.
– Где ты это взял? – тихо спрашивает она, ошеломленная и сбитая с толку одновременно.
– Она была в телефоне моего отца. Ну, то есть в его секретном телефоне, который он держит запертым в сейфе в своем кабинете, – уточняю я. – Я нашел ее перед началом учебного года, после того как увидел тебя у костра пару месяцев до этого.
– И ты подумал…
– Я подумал, это еще одно доказательство того, что Вин – это Вин, – встреваю я. Блу снова молчит, уставившись на изображение на экране.
– И тебе, мать твою, никогда не приходило в голову просто спросить меня? – огрызается она.
Когда я поднимаю взгляд, то не удивляюсь, что она в ярости – лицо красное, в уголках глаз собираются злые слезы. Блу качает головой, на ее лице отражается разочарование. Я чувствую себя не лучше.
– В этом не было необходимости, потому что я думал, будто знаю все, что мне нужно знать, – признаюсь я.
Она смахивает слезу и отворачивается к окну, вместо того чтобы смотреть на меня или на обнаженную девушку на экране.
– Простой разговор, Уэст. Один разговор мог бы все прояснить.
Я полностью осознаю, что именно так, вероятно, справился бы с ситуацией нормальный человек. Вместо этого я увидел картинку, а потом и возможность исправить несправедливость. К сожалению, я даже не принял во внимание, что Саутсайд может быть невиновна.
За это я никогда себя не прощу.
– Просто бред какой-то, – шипит она, подтягивая колени к груди.
Я опускаю взгляд, когда смотреть на нее становится трудно. Я понимаю, что испоганил все просто по-королевски.
– Если тебе интересно, я никогда не встречала твоего ублюдка-отца, – язвит она. – Да будь он последним мужиком на земле, все равно не обратила бы на него внимания.
Меня душит стыд, но я киваю.
– Думаю, я уже это понял.
Во имя мести я совершил много дерьмовых поступков. А она этого даже не заслуживала.
Блу снова пристально смотрит на фотографию, на ее лице отражается беспокойство.
– Я действительно отправила это фото, но не твоему отцу, – уточняет Блу, вытирая слезы, а потом тянется к своему телефону, набирает кому-то и включает громкую связь.
Тот, кому она звонит, берет трубку после второго гудка.
– Что-то не так? Ты в порядке? – отвечает некто в легкой панике.
Некто, очень похожий – я уверен на девяносто девять процентов – на чертова Рикки Руиза.
Глубоко дыша, я подавляю ярость, убеждая себя, будто это все, что я чувствую, когда дело касается его и Саутсайд. Но это ложь. Одно упоминание Руиза вызывает у меня желание сравнять с землей весь этот город, а ревность – одна из немногих эмоций, обладающих такой силой. Я чувствую ее до мозга костей и чертовски ненавижу это.
– Все в порядке, – отвечает Саутсайд, слегка шмыгая носом. – Извини, что звоню так поздно. Ты был занят?
– Я всегда занят, но это может подождать, если тебе что-то нужно.
Я делаю еще один глубокий вдох. Гребаный мудак…
– Ты плачешь?
Когда он спрашивает, Саутсайд выпрямляется, как будто он может видеть ее. Она не хочет казаться расстроенной.
– Нет, я… Мне просто нужна небольшая услуга, – говорит она. – Я знаю, прошлой весной у нас был какой-то странный период неопределенности, но ты помнишь, какой подарок я подарила тебе на день рождения в том году?
Руиз смеется в трубку.
– Это было бы довольно сложно забыть. Да, я помню.