Барон помог матушке сесть и сам опустился в кресло. Он обвёл суровым взглядом собравшихся сельчан, вскочивших со своих мест при его появлении и не смевших садиться обратно. Жоффрей величественным жестом короля позволил всем сесть только потому, чтобы Мари не стояла. Она не преступница и вскоре станет женой. Был бы кто другой на её месте, Бейнак даже и не подумал о комфорте просителей. Селянам повезло, что он пока решил не афишировать своих намерений по поводу девушки. Пусть думают, что это его каприз – позволить всем сидеть во время суда.
– Я вас слушаю, – кивнул он в сторону вилланов.
Со скамьи поднялся полный, если не сказать толстый, детина. Он, помявшись и прокашлявшись, начал говорить.
– Ваша милость, меня зовут Жан Лефевр. Я и вот все мы просим вашей защиты от ведьмы. Эта женщина, Мари Лаберж. Она ведьма. Её надо сжечь, чтобы обезопасить всех нас от дьявола, с которым она водится.
Детина поклонился и замолк, переминаясь с ноги на ногу. Барон суровым взглядом обвёл селян, а те закивали, подтверждая слова своего представителя.
– Нельзя никого обвинять без доказательств. Они у вас есть? – наконец произнёс Бейнак.
– А как же, ваша милость! Мы с братом моим, значит, с Клодом, видели её. Она в лесу разговаривала с огромным волком. Он, если не сам дьявол, то его посланец. Точно!
– Расскажи, как всё было. Что вы делали в лесу? Браконьерствовали? – грозно нахмурился барон, пригвоздив суровым взглядом виллана.
– Нет! Нет, это не так, ваша милость! – испуганно заверещал Жан, за которым явно водился подобный грешок. – Мы с моим братом заметили, что Мари часто ходит в лес. Решили за ней проследить. Она не травница, бабка её уже умерла, а она всё ходит и ходит. Дело нечистое! Так вот. Идём, значит, за ней, чтоб она не заметила, отстали чуток. Видим, зашла в лес. Мы – за ней. Смотрим, а она с волком разговаривает. Волк большой, страшный. Таких волков-то и не бывает. Да вы сами знаете, ваша милость, стараниями батюшки вашего покойного волков у нас давно не видали. А тут эта страсть Господня – глаза горят, из пасти дым идёт. Увидел нас – и как бросится! Еле мы с Клодом ноги унесли.
Виллан врал самозабвенно, бросая на девушку осуждающие взгляды. Кажется, он даже сам поверил в свою ложь. Остальные сельчане качали головами и даже тихонько ахали в особо страшных местах.
Наконец Жан замолчал – особым красноречием он не отличался. Барон же, выслушав сбивчивый рассказ, обратил свой взор на обвиняемую. Крылья его носа непроизвольно дрогнули, стараясь уловить такой сладостный запах девушки, но он усилием воли взял себя в руки и спросил спокойным, ровным голосом, сдерживая прорывающиеся в нём бархатистые обертоны.
– Расскажи, Мари, что ты делала в лесу?
Девушка встала и робко посмотрела на Бейнака. Его спокойный взгляд не таил угрозы для неё. Мари вдруг показалось, что милостивый барон обязательно поверит ей, если она всё честно расскажет, не утаивая правду, какой бы странной и невероятной она ни казалась. Девушка посмотрела на падре, ища поддержки. Тот кивнул с едва заметной улыбкой, подбадривая. Мари вздохнула, собирая крохи мужества, и ответила:
– Я иногда хожу убираться в домик лесника, ваша милость. Там когда-то жила моя бабушка. Дедушка был лесничим, а после его кончины ваш батюшка в милости своей оставил за вдовой право там жить. Бабушка тоже умерла, но я… продолжаю поддерживать в домике прядок. В память о ней. Я очень её любила…
Мари замолчала, ожидая следующего вопроса, опустив глаза и нервно теребя ткань фартука.
– А что случилось в тот день? Почему эти люди обвиняют тебя в колдовстве? – услышала она голос барона. – Посмотри на меня, дитя. Неужели ты боишься меня? Я не наказываю, не разобравшись. Если ты уверена в своей невиновности, то должна смотреть прямо и не опускать глаза.
Девушка вскинула голову и мужественно встретилась взглядом с Бейнаком. Усилием воли поборола свою робость, поняв, что быть невиновной мало. Надо ещё убедить в ней других, поэтому нельзя стоять и мямлить, опустив глаза, словно совесть твоя нечиста.
– Я не ведьма, ваша милость. Пусть и незаконнорожденная, но я честная девушка. Меня оклеветали. В тот день я встретила братьев Лефевр на границе леса. Я, как всегда, убралась в домике лесника и хотела на лугу нарвать цветов, чтобы положить на могилы дедушки и бабушки. А тут они. Схватили меня. Трогали… там, где нельзя… Я вырывалась и нечаянно стукнула младшего – Клода. Разбила губу до крови. Может, и зуб выбила.