Странное выражение лица барона заставило Мари остановиться. В его глазах она заметила искорки сдерживаемого веселья, хотя на губах улыбка так и не появилась. Зато его люди, посмеиваясь и перебрасываясь фразами, с одобрением смотрели на девушку.
– Бойкая.
– Надо было ниже целиться, красавица.
– Да уж, герои. Два бугая на слабую девчонку.
Его милость хмуро глянул в их сторону, восстанавливая тишину, и обратился к девушке:
– Продолжай. Что случилось дальше.
– Дальше… Они разозлились. Хотели обесчестить… Я отбивалась, но их двое, они намного сильнее… Жан держал, а Клод… Он… Он… Я начала молиться Пресвятой Деве Марии. Просила заступиться за меня… И Пречистая послала защитника.
Щёки девушки пылали от смущения. Рассказывать стольким людям о том, как её пытались изнасиловать, было очень тяжело. Слёзы непроизвольно потекли из глаз, но она быстрым движением вытерла мокрые дорожки со своих щёк.
Леон, стоявший рядом с господином, увидел, что альфа начал терять контроль – его пальцы сжали подлокотник кресла так, что ещё немного – и дерево начнёт крошиться под напором нечеловеческой силы, а сузившиеся от гнева глаза уже начали менять свой цвет на жёлтый. Пока никто из непосвящённых это не заметил, верный бета дотронулся до локтя Жоффрея и шепнул:
– Держи себя в руках. Не хватало, чтобы ты ещё при всех этих вилланах обернулся.
Барон прикрыл на несколько секунд глаза и сделал вдох-выдох, беря проснувшегося зверя под контроль. Когда же открыл их и посмотрел на братьев Лефевр, его взгляд полоснул ледяной синью, мгновенно согнав здоровый румянец с их щёк.
– Так вы решили подкараулить девушку и воспользоваться её беспомощностью? – сдержать глухое рычание в голосе не удалось, хотя это и к лучшему – два негодяя съёжились и побледнели ещё сильнее.
– Ваша милость, – клацая зубами и заикаясь, бескровными и дрожащими губами произнёс Жан, вскочив со своего места, как будто перед этим сел на ежа, – мы с Клодом видели огромного волка. Клянусь именем Господа нашего! Это не посланец Пречистой, а посланец врага рода человеческого пришёл на её зов. Таких волков не существует. Он был просто огромный, а глаза горели адским пламенем.
– Что скажете на это, отец Бернар? – обратил свой взор на старого священника Жоффрей.
– Ваша милость, сказано: «По вере вашей да будет вам». Я знаю эту девицу с самого рождения и могу с уверенностью заявить, что она весьма набожна и богобоязненна. После того, что с ней произошло, Мария пришла ко мне в храм на исповедь. Тайну исповеди я вам открыть не в праве, могу лишь сказать, что она задала похожий вопрос. Я ей ответил, как Господь меня вразумил. Отвечу и вам. Не поняли бы нечистивцы знака, будь послан им агнец, как послан он был Вседержителем праотцу нашему, Аврааму. По горячей молитве дала Пречистая Дева иной знак во спасение от насилия.
– Значит ли это, что вы считаете обвинение этого мужчины заведомо ложным, а покушение на честь девицы несомненным? – Бейнак перевёл взгляд на Жана.
Теперь от былой уверенности последнего не осталось и следа. Лоб и виски покрыла испарина, а лицо напоминало кусок теста – такой же рыхлый и белый. В глаза своему господину Жан старался не смотреть – взгляд его беспокойно метался по собравшимся односельчанам и людям барона, отмечая недоумение первых и осуждение у вторых. По лицу Клода, такому же бледному, текли слёзы, подбородок мелко трясся, а губы что-то беззвучно шептали. Он втянул голову в плечи и съёжился, как будто старался стать незаметным.
– Нет, сын мой. Этот человек мог ошибиться, увидев то, что не смог понять, но по поводу намерений этих двух мужчин лишить Марию чести сомнений у меня нет, – покачал головой священник.
– Хорошо, но мы должны установить истину, поэтому предлагаю провести испытание огнём.
Бейнак бросил быстрый взгляд в сторону Мари и сразу пожалел о сказанных словах. Девушка тоже побледнела и, кажется, была уже близка к обмороку. Он понял, что его истинная почему-то решила, что это испытание придётся пройти и ей. Но тут Клод не выдержал.
– Ваша милость! Пощадите! Не надо огня! Я признаю вину. Меня брат подговорил. Он сказал, что мне пора стать мужчиной, а Мари не откажет. Что она никому не отказывает. Прошу, ваша милость, пощадите!
Барон брезгливо поморщился и снова посмотрел на Мари. Её щёки уже вернули свой первоначальный цвет и снова порозовели от возмущения и стыда. Если бы могла, она точно бы взглядом убила обоих братьев, но девушка лишь сжала кулаки, смяв ткань платья.