У Мари голова пошла кругом. Служанки? У неё будут служанки? Что всё это значило? К тому же госпожа Бодри почему-то обращалась к ней на «вы», хотя сдержано, но почтительно.
– Простите, могу ли я задать вопрос? – робко произнесла девушка.
– Да, конечно, госпожа Лаберж. Вы всегда можете задать мне любой вопрос.
– Я думала, что её милость баронесса берёт меня в услужение. Но у служанки не может быть слуг. Мне хотелось бы знать…
Мари замолчала, не зная, как сформулировать свой вопрос, уж слишком странным ей показалось возникшее предположение по поводу её статуса.
– Вам хотелось знать, в качестве кого господа баронесса пригласила вас в замок? – мягко улыбнулась госпожа Бодри, приходя ей на помощь.
– Д-да, – кивнула девушка.
– Воспитанницы.
– Н-но чем я заслужила такую милость? – удивилась Мари, широко распахнув свои глаза.
– Думаю, что вы скоро всё узнаете сами. А теперь я уйду, чтобы сделать нужные распоряжения. Вы же купайтесь, а то вода остывает.
С этими словами женщина, строго глянув на застывших служанок, лёгким наклоном головы попрощалась с Мари и вышла из комнаты.
Глава 8. Стать сильнее
После ухода госпожи Бодри девушки подошли к Мари и недвусмысленно потянулись к ней руками, намереваясь снять одежду. Платья служанок, сшитые из льняной ткани, выглядели намного лучше, чем её собственное – застиранное, хотя чистое и аккуратно зашитое в некоторых местах. Девушка, застеснявшись, отстранилась и робко произнесла:
– Я сама разденусь. И вымоюсь.
– Но, госпожа, нам приказано непременно вам помочь с омовением, – возразила Жюдит, рыжеволосая и веснушчатая толстушка, с первого взгляда видно – бойкая девица.
– Я привыкла всё делать сама, – твёрдо возразила Мари, хотя её щёки окрасил лёгкий румянец.
– Госпожа Бодри нас накажет, если мы ослушаемся её приказа, – тихо, умоляюще глядя на девушку из-под длинных ресниц, произнесла Беатрис, стройная брюнетка с маленькой родинкой на щеке.
Мари стало её жалко, и хотя чувствовала неловкость из-за необходимости оголяться при посторонних и терпеть прикосновение чужих рук, она пересилила себя и вымученно улыбнулась.
– Хорошо. Я разденусь сама, а вы мне немного поможете с купанием.
Девушка быстро скинула одежду и поторопилась залезть в лохань, выстланную изнутри льняным полотном, что свисало с бортов постепенно намокающими краями.
Она погрузилась в горячую воду до самого подбородка и прикрыла тело руками. Служанки в четыре руки принялись за работу, вымыв волосы с ароматным мылом и ополоснув их чистой водой из кувшина, а затем, подняв и закрепив их, чтобы снова не испачкать пеной, начали тереть кожу девушки льняными тряпицами.
Мари впервые купалась с мылом. Оно стоило слишком дорого, чтобы девушка и её мать могли позволить себе такую роскошь. Летом выручала река, а в холодное время лишь обтирались тёплой водой, не имея возможности тратить на это слишком много дров.
Их соседи в большинстве своём не слишком усердно заботились о собственной чистоте, а Мари с раннего детства не могла терпеть вони немытых тел и поначалу не скрывала своей неприязни, морща нос и стараясь отойти от источника дурного запаха подальше. Может быть, это и стало одной из причин ненависти к ней многих жителей Мераля. Со временем она научилась скрывать эмоции, но её чувствительность неизвестно почему со временем лишь увеличивалась. С некоторых пор девушку раздражал даже свой собственный, если ей долго не удавалось искупаться.
Если бы она могла себе это позволить, Мари с огромным удовольствием понежилась в тёплой воде подольше, но и так омовение принесло ей огромную радость. Закончив, служанки помогли девушке выбраться из лохани и закутали в льняную ткань, осторожными движениями осушая кожу и вытирая волосы.
Они облачили Мари в камизу из тонкой ткани, а на ноги надели туфли из парчи. Беатрис занялась её волосами, расчёсывая щёткой и одновременно просушивая, а Жюдит вытерла воду с пола и унесла из комнаты мокрую ткань и старую одежду Мари. Вскоре она вернулась с подносом, откуда принялась выгружать на стол еду.
В животе заурчало так громко, что девушка испуганно посмотрела на служанку и покраснела. Она непроизвольно прижала сильнее ладони, чтобы унять спазмы, но у Жюдит не дрогнул ни единый мускул на лице, как будто она ничего не услышала. Расставив чашки и тарелка, служанка поклонилась и направилась к двери.