Но волчица молчала, зато тело Мари начало откликаться на его ласки, увлажняясь не только от бесстыжего языка оборотня, но и от собственных соков, источавших особый, выносивший сознание аромат. Зверь заскулил, вдохнув его, ибо вкус и запах истинной полоснули ярким, нестерпимо-острым возбуждением, прокатившимся по всему мощному телу и сладко отозвавшимся в паху. Волк с упоением слизывал доказательство своих умелых действий, сдерживаясь из последних сил, чтобы не овладеть этим прекрасным телом, так открыто и доступно лежащим перед ним.
Молчание волчицы могло означать, что его истинная полукровка и вообще не имела второй ипостаси, либо она так слаба, что не могла проснуться без специального ритуала. Поэтому человек сдерживал своего зверя. Надо сначала посоветоваться с матерью.
Но тут все мысли моментально вылетели из его головы, когда оборотень услышал лёгкий стон, сорвавшийся с губ девушки. Видимо, сознание начало возвращаться к ней, разбуженное незнакомыми ощущениями, подаренными неутомимым языком волка. Он сильнее нажал на самое чувствительное место её истекающей любовными соками розы. Движения языка стали более грубыми, быстрыми и резкими.
Мари пошевелилась, неосознанно подавшись бёдрами вперёд, ближе к источнику непонятного удовольствия, сопровождавшего возвращение сознания. Оборотень чувствовал её состояние, и от этого его возбуждение лишь увеличивалось, накатывая волнами нарастающей пульсации. Девушка протяжно застонала, а волк, последний раз лизнул и чуть прикусил бусинку, ловя своим языком едва ощутимые отголоски мягких судорог самого первого в жизни Мари блаженства, охватившего её. Эти спазмы стали последней каплей, которая спровоцировала ответную реакцию его напряжённого мужского естества, растворяя тело оборотня в наслаждении и даруя долгожданное облегчение.
Он лежал, опустошённый, не желая выходить из того расслабленного состояния, что окутало его после произошедшего. Волк, положив на передние лапы отяжелевшую голову, вдыхал сладостный аромат своей истинной, смешанный с резким запахом потревоженной травы, прогретой солнцем земли и своего семени, пролитого на эту землю. Девушка впала в полудрёму, так и не открыв глаза и улыбаясь во сне. Видимо, ей снилось что-то очень хорошее. Оборотню хотелось перекинуться и подмять под себя податливое тело истинной, чтобы уже в облике человека провести по дороге чувственного удовольствия, сделать полностью своей, проникнув в горячую глубину и став для неё первым и единственным мужчиной. Но он лишь тяжело вздохнул и в последний раз благодарно провёл языком по нежным складочкам.
Мари вздрогнула от этого прикосновения и очнулась от обволакивающей неги, охватившей её после тех восхитительных ощущений, испытанных на границе забытья и пробуждения. Девушка машинально одёрнула задранную юбку, подтянула ноги и приподнялась, опершись на локоть. То, что она увидела, заставило Мари сделать судорожную попытку вскочить и убежать отсюда без оглядки, но этого ей сделать не удалось, ибо силы покинул её. Своими широко распахнутыми глазами она испуганно смотрела на две желтовато-зелёные луны, не отрывающие от неё своего странного, голодного взгляда.
Инстинктивно она попыталась хотя бы отползти подальше, но тут зверь встал, и девушка застыла от ужаса, увидев, какой он невероятно огромный. Мари зажмурилась и сжалась ещё сильнее.
– Не ешь меня, Серый Волк, – жалобным, дрожащим голосом произнесла она, не веря, что зверь поймёт и, тем более, пощадит.
Мари начала молиться Пресвятой Деве Марии и всем святым, которых ей удалось вспомнить, чтобы этот страшный волк ушёл и не разорвал её. Девушка знала, что хищник подошёл совсем близко. Её обострившееся вдруг обоняние почувствовало запах, шедший от животного. Холодный, мокрый нос ткнулся ей в ухо, Мари услышала тяжёлый вздох, а затем морда волка попыталась подлезть под её безвольно лежащую на коленях руку, словно этот страшный хищник хотел, чтобы она его погладила. Но ужас, сковавший тело, не позволял поверить в такое странное предположение.
Волк, не дождавшись ласки, снова вздохнул и, лизнув её руку, мягкой стелющейся рысью возвратился в лес, скрывшись за деревьями и оставив девушку в одиночестве.
Мари некоторое время сидела, сжавшись и боясь открыть глаза, но потом потихоньку приоткрыла сначала один, а затем другой, и увидела, что Пресвятая вняла её молитве. Вскочив на ноги, девушка подхватила с травы свалившуюся с её головы красную шапочку и, скинув с ног деревянные башмаки, испуганной ланью припустила по лугу в сторону родного села, не догадываясь, что огромный серый волк с тоской смотрит ей вслед сквозь ветки кустарника.